180 
К счастью, теперь она прозрела и хотела только одного: чтобы Ной навсегда исчез из ее жизни и из жизни ее отца. Марис было противно даже думать о том, что — пусть только формально — Ной продолжает оставаться членом их семьи. «Так чего же я в таком случае жду? — спросила себя Марис. — Почему не расскажу отцу о своем разрыве с Ноем прямо сейчас?»
К счастью, Марис сумела совладать с собой и не поддаться минутному порыву. Заводить разговор о Ное сейчас не стоило хотя бы потому, что в Массачусетсе было так же поздно, как в Джорджии, и Дэниэл, несомненно, устал за день. Кроме того, серьезные проблемы Марис предпочитала обсуждать не по телефону, а встретившись с отцом лично. Поэтому Марис лишь спросила, как Дэниэл себя чувствует.
— Прекрасно, — отвечал Дэниэл все еще ворчливо. — А что, собственно, произошло? Почему я должен чувствовать себя иначе?
— Ну, поскольку я никак не могла дозвониться до тебя, мне приходили в голову разные… вещи, — нехотя призналась Марис.
— Готов спорить, все они были одна другой страшнее, — усмехнулся Дэниэл. — Точно так же и я воображал себе всякие ужасы, стоило тебе задержаться с прогулки хотя бы на десять минут.
— Ты хочешь сказать — теперь мы поменялись ролями?
— Вовсе нет. Я все еще волнуюсь, когда ты не приезжаешь ко мне вовремя. Впрочем, не беспокойся, сегодня у меня был отличный день!
«…И начался он с визита неизвестного гостя», — сказала про себя Марис. Ей очень хотелось расспросить отца, кто приходил к нему утром, но она не могла выдавать Максину. Оставалось только надеяться, что отец сам поделится с ней своим секретом, но он, судя по всему, не собирался этого делать.
— Что же такого хорошего произошло сегодня? — спросила она.
— Хотя бы то, что утром я проснулся живым и здоровым — в мои годы это уже неплохо, — сдержанно ответил Дэниэл. — Впрочем, ты сможешь оценить это только лет через сорок, не раньше.
— Понятно… — протянула Марис, стараясь скрыть свое разочарование. — Как там наш дом? С ним все в порядке?
— В полнейшем, — подтвердил Дэниэл.
— А где вы ужинали? — снова спросила Марис. — У Гарри или ходили в какой-нибудь другой из твоих излюбленных ресторанчиков?
— Мы поели дома. Разве Ной ничего тебе не сказал?
— Когда?
— Он же разговаривал с тобой вечером! Я спустился в гостиную, наверное, через полминуты после того, как он поговорил с тобой.
Марис открыла рот, собираясь возразить, но так ничего и не сказала. Ной солгал Дэниэлу. Очевидно, он застал конец его разговора с какой-то женщиной, и Ною пришлось притвориться, что это была она, Марис.
Проклятье!
— А я его и не спрашивала, впрочем, может быть, он и говорил, я просто запамятовала.
Дэниэл явно не заметил прозвучавших в голосе Марис тревожных ноток.
— Ты так много работаешь… Кстати, как продвигается книга?
— Отлично! Давно мне не приходилось так плотно заниматься редакторской работой и участвовать в творческом процессе! Я очень довольна.
— Об этом нетрудно догадаться по твоему голосу. Кстати, как там твой автор? Он по-прежнему ведет себя как бирюк?
— Мне кажется, он немного оттаял, хотя возможно, я просто привыкла к его манерам, — сообщила Марис. — Уж не знаю, чего тут больше…
— Наверное, понемногу и того, и другого, — заметил Дэниэл.
Последовала пауза. Марис чувствовала — отец хочет что-то сказать, но колеблется. Наконец Дэниэл проговорил:
— Я рад, что ты доверилась своей интуиции и поехала в Джорджию, чтобы поработать с автором лично. Но тебе там нравится? Довольна ли ты книгой? А остальным?..
— Да, папа, — негромко ответила Марис.
Постороннему человеку этот разговор показался бы вполне невинным, но для них обоих каждая фраза приобретала особый смысл — особенно если припомнить их последний разговор перед ее отъездом из Нью-Йорка. Теперь Марис была уверена: отец знает больше, чем говорит.
Он давно догадался, что она разочаровалась и в своем браке, и в самом Ное, и Марис бы нисколько не удивилась, если бы отец каким-то образом узнал о неверности Ноя. Дэниэл Мадерли обладал редкой способностью узнавать чужие тайны. Когда Марис была у него в последний раз, ей стоило огромного труда скрыть чувства, которые она испытывала к Паркеру, и все равно она едва не попалась, когда чуть не час говорила о нем с восторгом, свойственным только влюбленным.
И теперь отец давал ей понять, что он кое-что знает и одобряет ее поступки.
180 
