126 
— Судя по тому, что здесь написано, — сказал Майкл, снова беря в руки рукопись, — Рурк и Тодд окончательно помирились. Я, во всяком случае, не чувствую в их отношениях никакой неловкости, никакой остаточной напряженности. А так, по-моему, не бывает. Во всяком случае — не в книгах, где на этой напряженности основывается весь сюжет.
— После инцидента с Хедли и драки Рурк решил никогда больше не вспоминать об этой неприятной истории, чтобы не дать глупой случайности разрушить их дружбу, — пояснил Паркер. — Вот он и не вспоминает.
— Весьма благородно с его стороны. И тем не менее напряженность…
— …Должна присутствовать? — закончил его мысль Паркер. — Как родимое пятно, которое портит милое личико новорожденного младенца?.. Никто не говорит о нем вслух, надеясь, что со временем пятно исчезнет само и что настанет день, когда никто не сможет припомнить, на какой именно щечке оно было. Но пока пятно есть, и от этого никуда не деться!..
— Хорошая аналогия, — согласился Майкл. — Именно это ты и должен показать. Кстати, в одном месте ты пишешь, что Рурк и Тодд «старались не вспоминать» об инциденте с профессором, но хороший писатель должен показывать, а не перечислять факты.
— Хорошо, я об этом подумаю. — Паркер сделал пометку в растрепанном блокноте.
— Кроме того, ты ничего не сказал об обстоятельствах, которые помешали Тодду выехать в Ки-Уэст вместе с приятелем.
— Об этом я подробно расскажу в следующей главе. По моей задумке, Рурк должен принести Тодду свои соболезнования в связи со смертью матери. Она не хотела отвлекать сына от учебы в последние месяцы перед выпускными экзаменами и ничего не сказала ему о том, что врачи обнаружили у нее саркому. Правда, на вручение диплома она все-таки приехала, но это стоило ей огромных усилий. Лечение, которому она подвергалась, только ослабило ее, но не победило болезнь. Вот почему вместо того, чтобы поехать с Рурком в Ки-Уэст, Тодду пришлось везти мать домой. Он оставался с ней, пока она не умерла.
— Что является с его стороны большой жертвой — особенно если учесть, что означал для Тодда переезд в Ки-Уэст. Паркер сардонически улыбнулся.
— «Оставь пустые похвалы!..» — продекламировал он. — Лучше послушай, что он у меня говорит…
Паркер порылся сначала в блокноте, потом в ворохе рукописных листов, разбросанных по его рабочему столу, и наконец выхватил оттуда замызганный лист бумаги.
— Тодд благодарит Рурка за сочувствие, и так далее и тому подобное, и наконец заявляет: «…Хотя если быть откровенным, мама умерла очень своевременно». Рурк, как и полагается, шокирован. Тогда Тодд добавляет: «Но ведь это правда!..»
«Жестокая правда», — говорит Рурк, но его друг только пожимает плечами.
«Может быть, — отвечает он, — но я, по крайней мере, не лицемерю, а говорю, как есть. Жалею ли я о том, что она умерла? Нет. Ее смерть даровала мне высшее благо — свободу. Теперь меня ничто не связывает, ничто не мешает. Я могу думать только о себе и не испытывать при этом ни малейших угрызений совести. Мне не перед кем отчитываться и не о чем волноваться, кроме книги, которую я напишу!»
Майкл некоторое время размышлял, потом сказал:
— Значит, в следующей главе сбрасываются маски?
— Нет, если ты имеешь в виду истинный характер Тодда. Однако читатель должен понять, что и на солнце есть пятна.
— Как ты начал понимать, что пятна есть и на лике Ноя Рида?
Лицо Паркера застыло, как бывало всегда, когда Майкл произносил имя Ноя вслух. Наконец он проговорил сквозь стиснутые зубы:
— Рурку понадобится всего несколько глав, чтобы понять, что собой представляет его так называемый друг. Мне понадобилось полных два года… И все равно я раскусил его слишком поздно.
Несколько мгновений он пристально смотрел на свои неподвижные ноги, потом, усилием воли совладав с неприятными воспоминаниями, снова вернулся к своим заметкам.
— Кстати, в следующей главе я намерен снова вызвать призрак профессора Хедли, — сказал он.
Майкл налил себе еще лимонада и, откинувшись в кресле, обратился в слух.
— Я решил — пусть Тодд заговорит о нем первым, — продолжал объяснять Паркер. — В один из дней он признался Рурку, как он рад, что в свое время они сумели преодолеть последствия той неудачной шутки. Впрочем, Тодд тут же добавляет, что, если бы ему не пришло в голову разыграть Рурка, сейчас их отношения с профессором не были бы такими дружескими. «По-хорошему, ты должен поблагодарить меня за то, что я тогда сделал», — говорит он в заключение. И хотя Рурк вовсе не склонен благодарить Тодда, он признает, что в итоге дело обернулось совсем не так плохо. — Паркер перевел дух и добавил:
126 
