Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
108 
Стоит подумать о ревности, которой, как правило, высокая политика не уделяет внимания, но которая, тем не менее, за кулисами крупных политических событий играет гораздо более значительную роль, чем можно догадываться. Стоит подумать и о страхе людей перед невозможностью найти подходящего партнера, когда они теряют прежнего — пусть даже отношения с ним были сплошной мукой. Стоит подумать и о тысячах убийств партнеров, произошедших лишь потому, что было просто невыносимо представить себе, как близкий человек заключает другого в объятия, побуждаемый к этому сексуальными намерениями. И этот факт играет в жизни гораздо большую роль, чем даже поездки какого-нибудь Лаваля: ведь парламентарии смогут представлять и подавлять народ только до тех пор, а диктаторы — делать что хотят за спиной терпеливых масс до тех пор, пока люди неустанно, неосознанно и безнадежно борются с этими сексуальными, наиболее тщательно скрываемыми от постороннего взгляда, личными трудностями и бедствиями, касающимися самой сути их жизни. Попробуйте разыскать в каком-нибудь городском квартале, насчитывающем сто тысяч жителей, всех женщин, истерзанных тоской и измученных неурядицами из-за воспитания детей, неверности мужей, собственной сексуальной неспособности или неудовлетворенности, и спросить их, что они думают о дипломатических поездках Лаваля. Их ответ докажет, что миллионам женщин, мужчин и молодых людей голова дана вовсе не для того, чтобы понять, что над ними попросту издеваются.
Глава IV. Освобождение и торможение на примере регулирования рождаемости и проблемы гомосексуализма
1. Регулирование рождаемости
В области регулирования рождаемости с самого начала существовала максимальная ясность. Переворот в идеологии права и в социально-гигиенических взглядах на эту проблему характеризовался следующими основными чертами.
До тех пор пока у общества нет возможности или воли позаботиться о воспитании детей, у него нет и права требовать от матерей вопреки их воле или несмотря на их бедственное положение производить на свет детей. Только тогда, когда воспитание детей полностью станет заботой всего общества, можно будет подумать и о том, чтобы взяться за проведение осознанной демографической политики и регулирование рождаемости. Поэтому всем женщинам без исключения было предоставлено право прерывать беременность на протяжении первых трех месяцев. Прерывание беременности должно было осуществляться в государственных акушерских клиниках. Строгие наказания ожидали только тех лиц, которые осуществляли тайные аборты, не имея на это права. С помощью этих мер надеялись легализовать подпольные аборты, вырвав их осуществление из рук знахарей. В городах это в основном удалось, но в деревне было гораздо труднее побудить женщин отказаться от прежних взглядов. Вопрос аборта — это ведь вопрос не только законодательства. Его решение зависит и от сексуального страха, испытываемого женщиной. Скрытность и страх, которые тысячелетиями окутывали половую жизнь, приводят к тому, что простая работница или крестьянка скорее пойдет к знахарствующей акушерке, чем в клинику, даже если у нее и будет такая возможность.
В Советском Союзе никогда и не думали о том, чтобы превратить практику изгнания плода в долгосрочное общественное явление, и с самого начала отдавали себе отчет, что легализация аборта была только одним из средств для противодействия знахарству. Главной целью оставалось предупреждение аборта с помощью широкомасштабной просветительной кампании и применения противозачаточных средств. Советы, состоявшие из рабочих и крестьян и оказывавшие мощное давление на интеллигенцию и врачей, точно знали: для того чтобы женщина могла воспринять зачатие ребенка как счастье, санитарные меры должны быть дополнены другими.
Какими же мерами изменяли к лучшему положение матери и ребенка в Советском Союзе?
Осуждение незамужних матерей быстро прекратилось. Растущее вовлечение женщин в производственный процесс придало им материальную самостоятельность и уверенность, облегчившие материнство и сделавшие его желанным. Был введен отпуск по беременности, который начинался за два месяца до родов и заканчивался два месяца спустя. При этом женщины продолжали получать заработную плату в полном объеме. Предприятия и крестьянские артели заботились о создании детских яслей, об обеспечении младенцев одеждой, о подготовке квалифицированных воспитательниц, которые могли бы освободить работающих матерей от хлопот по уходу за ребенком. Следовательно, матерям не приходилось выполнять тяжелые работы на больших сроках беременности и, кроме того, женщины были уверены, что не надо беспокоиться о детях, когда через два месяца закончится декрет.
108 
