4 
Он поднял второй листок и прочёл его, но понял не всё: его мозг, не привыкший думать, устал от такого напряжения. Он положил письмо, книгу и лампочку обратно в ящик, закрыл его и выбежал из комнаты.
* * *
На родном этаже не заметили его отсутствия, и он ходил среди людей, стараясь снова стать одним из них, но не мог.
И это был результат знания — ужасного знания того, что Корабль имеет цель и назначение, что он откуда-то отправился и куда-то направляется, и когда он туда придёт, то это будет конец — но не людей, не Корабля, а просто путешествия.
Джордж окликнул его:
— Мы тебя искали.
— Я прогуливался, — ответил Джон. — Был на центральных этажах. Там всё наоборот. Теперь они вверху, а не внизу. Всю дорогу приходится подниматься.
— Звёзды весь день не двигались, — заметил Джордж.
Джо повернул голову и сказал:
— Они больше не будут двигаться. Так предсказано. — Это — начало Конца.
— А что такое Конец? — спросил Джон.
— Не знаю, — ответил Джо, и вернулся к игре.
Конец, подумал Джон. И никто из них не знает, что такое Конец, так же, как не знают, что такое Корабль или звёзды.
— Сегодня мы собираемся, — сказал Джордж.
Джон кивнул. Он так и думал, что все соберутся. Соберутся, чтобы почувствовать облегчение. Кто-нибудь снова расскажет Миф, и все будут молиться перед Картиной. А я?
Он резко повернулся и вышел в коридор, думая, что было бы лучше, если бы не было никакого письма и никакой книги, потому что тогда он был бы одним из них, а теперь он — одиночка, чужой для всех, мучительно думающий, кто же прав — Миф или Письмо?
Он вошёл в свою каюту.
На обед были протеиновые дрожжи, шпинат с горохом, хлеб и миска супа с грибами и травами. И бутылочка воды, строго отмеренной. Он наклонился над супом.
— Ты такой спокойный, дорогой, — сказала Мери. — Не так, как другие.
Он поднял голову и посмотрел на неё. Вдруг он подумал: а что, если сказать ей? Но он тут же отогнал эту мысль, боясь, что в своём стремлении поделиться с кем-нибудь он, в конце концов, всё ей расскажет. Нужно следить за собой, подумал он. Если он расскажет, всё будет объявлено ересью, отрицанием Мифа и Легенды. И если она это услышит, она, как и другие, отшатнётся от него, и он увидит в её глазах отвращение.
Сам он — дело другое, потому что он всю жизнь прожил на грани ереси, — с того самого дня, как его отец сказал ему про Книгу. Потому что сама Книга была ересью.
— Я задумался, — сказал он, и она спросила:
— О чём тут думать?
И правда. Думать было не о чём. Всё объяснено, всё в порядке. Миф говорил о Начале и Конце. И думать было не о чём, абсолютно не о чём. Когда-то был хаос, и вот из него родился порядок в образе Корабля, а снаружи Корабля остался хаос. Только внутри Корабля есть и порядок, и Закон. Когда-нибудь будет Конец, но наков он будет — никому неизвестно. Правда, была ещё надежда, и Священные Картины были символом этой надежды.
— Я сначала испугалась, — сказала Мери, — но теперь я больше не боюсь. Всё произошло так, кан было Сказано, и мы ничего не можем сделать. Мы знаем, что всё — к лучшему.
Джон продолжал есть, прислушиваясь к голосам в коридоре. Теперь они уже не были криками ужаса. Немного же нам понадобилось, думал он, чтобы привыкнуть. Корабль перевернулся вверх ногами — и всё же это к лучшему.
А вдруг, в конце концов, правы они, а Письмо неправо?
С какой радостью он окликнул бы кого-нибудь из них и поговорил бы с ним обо всём! Но на всём Корабле не было никого, с кем бы он мог поговорить. Даже Мери.
* * *
Когда он подошёл к церкви, собрание уже началось и он тихо скользнул в дверь и встал рядом с Мери. Она взяла его под руку и улыбнулась.
— Ты опоздал, — прошептала она.
— Виноват, — отвечал Джон шёпотом. Так они стояли рядом, взявшись за руки, перед большой Священной Картиной.
Он узнал людей, которые сидели под Картиной — Джо, Грега и Фрэнка. И он гордился, что Джо, его друг, был одним из троих, сидевших под Картиной, потому, что для этого нужно быть набожным и примерным.
Они только что прочли о Начале, и Джо встал и начал читать про Конец.
«Мы движемся к Концу. Мы увидим знаки, которые будут предвещать Конец, но о самом Конце никто не может знать, ибо он скрыт…»
Джон почувствовал, как Мери пожала ему руку, и ответил тем же. В пожатии он почувствовал утешение и участие, которое даёт жена, её близость, безопасность и вера.
4 
