Особенно,... 
64 
– Я так обленилась… – Ирина прогнулась, тряхнула головой, а затем, выпрямившись, встала на колени. – Если я побуду здесь еще немного, то скоро покроюсь ужасными волдырями.
Она мечтательно прикрыла глаза, взяла в свою руку ладонь Глеба и положила ее себе на грудь. Глеб ощутил под пальцами напрягшийся твердый сосок.
– Не так быстро… – шептала Ирина, – двигайся очень медленно. Каждое твое движение обжигает меня. Воздух такой раскаленный, будто в пустыне.
– На песке не так удобно.
И впрямь, стоило замереть, как становилось прохладнее. Но одно неосторожное движение – и раскаленный воздух обжигал тело. Быстрицкая полулегла и снизу, устроив голову на коленях Глеба, заглянула ему в глаза.
Глеб ласкал ее, ощущая, как она вздрагивает от каждого прикосновения.
– Не спеши… – пыталась уговорить его Ирина, хотя сама уже с трудом сдерживала страсть. – В том, что мы с тобой сейчас делаем, есть нечто запрещенное, – мечтательно произнесла Быстрицкая и коснулась кончиком языка живота Глеба.
– Ты так думаешь?
– Уверена.
– Тогда не делай. Ирина глухо засмеялась.
– Нет, Глеб, не спеши, мне слишком хорошо, – она сжала ноги и замерла, боясь пошевелиться, – мне слишком хорошо для того, чтобы продолжать.
– Ты хочешь переждать? – ласково поинтересовался Сиверов.
– Да, иначе все слишком быстро кончится.
– Мы с тобой, честно говоря, еще и не начинали.
– Разве? "
– По-настоящему – нет.
– Если по-настоящему, то остановиться невозможно.
– Даже если ты об этом попросишь. Ирина глубоко вздохнула, горячий воздух обжигал ей легкие.
– Нам нужно немного остыть. Как ты?
– Самый раз окунуться в холодную воду.
– В чем проблема?
Глеб чувствовал себя немного неловко. Никогда прежде Ирина не рассматривала его с таким нескрываемым восхищением и в то же время с бесстыдством. Было видно, что она еле сдерживает себя.
– Ты даже сама не знаешь, Ирина, как мне сейчас хорошо.
– Да, это совсем не то, что в кровати.
Быстрицкая распахнула дверь, наслаждаясь тем, как прохладный воздух обтекает ее до нельзя разгоряченное тело.
– Давай сейчас немного охладимся в бассейне, а потом вернемся сюда.
– Тебе хочется именно здесь?
– Да.
– Странно…
– А тебе?
– Странно то, что и мне этого хочется, – рассмеялся Глеб, подхватил простынь, накинул на плечи Быстрицкой и вывел Ирину в коридор, плотно закрыв за собой дверь. – Тебе легче, – Произнес он.
– Почему?
– Потому что ты женщина.
– А-а, – рассмеялась Ирина, – опасаешься, что у тебя очень глупый вид, когда ты идешь по коридору?
– Это у него глупый, а не у меня…
– Я думала, вы с ним заодно.
– Сегодня – да.
За поворотом открылась заманчивая перспектива – просторный, метров пятнадцать на десять зал, половину которого занимал бассейн, наполненный до нереальности прозрачной водой, отливающей голубизной зимнего неба. Дорогу к этому райскому уголку преграждала тонкая завеса водяных струй, лившихся из трубы, расположенной под самым потолком. Точно такая же труба из нержавейки со множеством мелких отверстий проходила и у самого пола – прохладные, бодрящие струи.
Ирина и Глеб остановились, замерли, наслаждаясь прохладой. Затем Глеб в два прыжка очутился на бортике бассейна и высоко подпрыгнув, бросился в воду. Ирина спустилась по лесенке, тут же нырнула, проплыла у самого дна и вынырнула перед Глебом. Ее смех гулким эхом раскатился по облицованному плиткой помещению. Но лишь только Сиверов попытался привлечь ее к себе, как она стала вырываться.
– Не трогай меня, подожди немного. Дай хоть чуть-чуть прийти в себя.
– Тогда и ты немного поубавь пыл, – Глеб поймал ее руку под водой и отвел в сторону.
– С лыжами ты придумал отлично.
– Лыжи здесь ни при чем.
– Признайся, ты уже раньше бывал с женщинами в этой бане?
Глеб тяжело вздохнул.
– Это важно?
– Знаешь, как ни странно, – Быстрицкая зачерпнула воду пригоршнями и плеснула себе в лицо, – мне хочется услышать от тебя о других женщинах, хочется, чтобы ты принялся меня оценивать, сравнивать…
– Ирина, в душе, наверное, ты жутко развратная, но умело держишь марку.
– Ну так признайся, были? Были? Ты уже кого-нибудь обнимал в этом бассейне?
– Ты так хочешь услышать «да»?
– Конечно.
– Никого не было, – растягивая слова, произнес Сиверов.
64 
