70 
— Ну, задумчивый. Что-то его беспокоило.
— А что?
— Я-то откуда знаю? — пожала плечами она. — Что мне до его проблем? Ой! Что ж я болтаю-то, дуреха? Его ж убили!
— А как вела себя Марина?
— Да никак, — вновь пожала плечами Надя. — То есть как все. Пила, закусывала. Она бойкая. Юморная. Вроде как тамада у нас.
— Значит, вела застолье. За наш коллектив, спаянный и споенный, — хмыкнул он. — Значит, Нахрапьев ушел в соседнюю комнату для отдыха обсудить что-то с Ольгой.
— Ну да, — кивнула Надя. — Он же с ней договаривался.
— Точно с Ольгой? Не с Ладошкиным?
— А какая разница?
— Да, в сущности, никакой. Хотя все от этого и зависит. Кого он застал в комнате отдыха, его или ее.
— Да они вроде оба там были, — неуверенно сказала Надя.
— Точно?
— Мы в их сауну не заходили, но…
— Стоп! Тогда каким образом Ольга оказалась в сауне с Лесей? В вашей сауне?
— Я не знаю. Ну, зашла.
— Ладно. Вы свободны, Надя, — отпустил он брюнетку.
Как он и предполагал, от перебравшей во время отдыха в сауне блондинки толку не было, ее отпустил быстро. Хорошенькую Вику тоже. Девушка оказалась юной и глупенькой, все ее мысли занимала жена Василия. Как развести ее с супругом и заполучить того в единоличное законное пользование. «И зачем ей это надо? — думал он. — Хорошенькая».
Через два часа он с точностью установил, что когда Александр Нахрапьев вошел в комнату отдыха, там были и Ладошкин, и Ольга. Но все пропустили момент, когда кто-то из них оттуда вышел. Непонятным оставалось, с кем беседовал Нахрапьев, с ним или с ней. И кто его, соответственно, застрелил. Тем более непонятно, за что.
И он принялся за Марину. Вот тут разговор не пошел с самого начала.
— Говорят, менеджер по персоналу за вами раньше ухаживал, — намекнул он.
— Да! И что?
— Вы на него, должно быть, были в обиде? Когда он перекинулся к другой?
— Чего ж на покойника обижаться? Пусть земля ему будет пухом.
— А когда был жив-здоров, обижались?
— Я себе мужика, что ли, не найду? — усмехнулась Марина.
— Конечно, найдешь! Такая красавица!
Она и в самом деле была хороша, с изюминкой, с огоньком. Рыжая, веселая. Он, тоже рыжеватый, невольно почувствовал симпатию к Марине. Но это ведь она всех спаивала в сауне. И, похоже, делала это сознательно, по заданию.
— А большой у тебя долг? — спросил сочувственно.
— Долг? Какой долг? — заволновалась женщина. — Надька, что ли, сказала? Тоже мне, подруга! Нет давно никакого долга. Рассчиталась. Драгоценности продала и рассчиталась.
— У тебя были драгоценности?
— Бабушка двадцать лет проработала директором ювелирного магазина. Кое-что из побрякушек имелось.
— Не жаль было расставаться?
— А что делать? Жаль, конечно.
Он обратил внимание на серьги в ее ушах. Похоже, что камешки настоящие. Не все, значит, драгоценности распродала. Кое-что осталось. На пальце у Марины красовалось кольцо из белого золота, украшенное россыпью камней. Она поймала его взгляд, поспешно спрятала руку и сказала:
— Бижутерия.
— Марина, это ты послала истопника за пивом?
— Почему я? Все посылали!
«Врет. Все говорят, что инициатором была она, деньги собирала она, она же и отдавала. Вместе с инструкциями. Иди, мол, за пивом, купи на все. Получила задание избавиться от свидетеля? От истопника? Или просто напоить всех? Лихо врет».
— Нахрапьев обещал на тебе жениться?
— Еще чего! А кому он не обещал? Как же! Поверила я ему! Это она его застрелила. Тоже небось жениться обещал.
— Она — это кто?
— Кассирша. И чего он в ней нашел? Вешалка для платьев!
— А откуда ж у нее пистолет?
— Говорят, она раньше со следователем крутила. С тем, чей пистолет в сауне нашли. Она его убила. Точно. Она ведь с нами не пила. «Пойду, — говорит, — попарюсь. Люблю париться». А сама вместе с Сашкой в соседнюю комнату отдыха — шмыг.
— Но там же были люди!
— А они тоже париться ушли.
— А пистолет?
— Под простыней спрятала, — уверенно сказала Марина. — Я видела, как она в сумочке копалась. Я, мол, кулон забыла снять. Не было на ней никакого кулона! Она вынула из сумочки пистолет, который с собой привезла, унесла и припрятала где-то. А потом застрелила Сашку. Сам виноват. Я ему говорила: доиграешься, парень. Бабы, они все собственницы. Одна простила, другая, третья, а нашлась такая, что и не простила. За всех и отомстила. Сам виноват, — повторила Марина.
70 
