30 
И оба вздрогнули: в дверях стоял Ладошкин. Ольга увидела его в зеркало, Маруся через плечо. Лешка стоял и смотрел… Нет, не на них. Осматривал помещение, где работал Маруся.
— Тебе чего? — спросила она, глядя на Лешку в зеркало.
— Да так.
И ушел. Они с Марусей переглянулись:
— Что с ним?
— Я же говорю: он мне не доверяет! Я что, плохо работаю? — пожаловался стилист. — Раньше никто не жаловался! Ни мужья, ни женихи мне отродясь не докучали!
Когда она через час вышла в приемную, Лешка оживленно беседовал о чем-то с секретаршей. Это было странно. Ладошкин — сноб. Чтобы он снизошел до разговора с девушкой на ресепшен в салоне красоты?! Да он же всех женщин считает дурами! Недостойными высшей математики. Что это с ним?
— Леша!
— Ты все, солнышко?
Он поднялся. Лицо странное. Это выражение она знает: «Похоже, я чего-то не понимаю». А он этого не выносит. Когда не понимает, что происходит. Но и она ничего не понимает. Что он ищет в салоне? Или… кого?
— Я — все.
Он посмотрел на ее волосы, но ничего не сказал. И в машине молчит. Она не выдержала:
— Что-то случилось?
— Да так. Пустяки.
— Давай говори.
— ДНК не совпадает. Мне позвонили и сообщили результаты сравнительного анализа.
— Что?
— Это не Саранский.
— Ты, должно быть, шутишь?
— Да что вы все заладили! — орет он. — Какие уж тут шутки! Не он это! Не он!
— А где же тогда он?
— Тебе лучше это знать!
— Ах, вот ты меня в чем подозреваешь! В том, что я его прячу! — Она захохотала, потом принялась реветь.
— Замолчи!
— Значит, он сбежал! Бросил меня! Я знала!
— Не только тебя! Он нас всех кинул! Ты должна это понимать! И как только он объявится…
— Не учи меня, — всхлипывая, сказала она.
А вечером Ольга берет ключи и идет к его машине. К черному «Мерседесу». Что бы там Лешка ни говорил, это машина Саранского. Она стояла у дома в тот день, когда случился пожар. Только Иван знал, что под ковриком лежит ключ. Она садится в машину. Обратной дороги нет.
Протягивает руку и открывает «бардачок»…
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ, БЕСКОНЕЧНЫЙ…
После полудня
— Руслан Олегович!
— Да? Что такое?
Он вздрогнул, поднял голову. Надо же, задремал! С похмелья голова раскалывается, во рту сухо, ноги ватные. Сидел с час перед раскрытой папкой, буквы расплывались перед глазами, потом уткнулся лбом в столешницу и отключился. Ему только что снился сон. Они с Ванькой Мукаевым на берегу речки. Почему-то в Горетовке. Сзади — сарай. Выпивают, закусывают. А в речке купается Леся. Вдруг Ванька поднимается и идет в сарай.
— Куда?! — орет он. — А ну, стой! Мука! Стой! Назад!!!
— Руслан Олегович!
— А? Что такое?
— ЧП в «Лесном»! Бригаду на выезд!
— «Лесное» что это? — спросонья он соображает плохо.
— Дом отдыха в двадцати километрах от Р-ска. Наша территория.
— И что там?
— Один труп. Огнестрел. Двое попали в больницу. Компания поехала на отдых. Заказали сауну. Разумеется, пиво, водка.
— Хорошо отдохнули! — щерится он. — Что, и девочки были?
— Звонивший не уточнил. Сказали только: труп. И вроде бы двое пострадавших.
— Ладно, на месте разберемся.
Он идет к выходу, чувствуя тошноту. На улице пасмурно. Молоденький практикант, еще не при погонах, рвется в бой, на труп. Хватает его за плечо и нетерпеливо:
— Слышь, ты. Как тебя?
— Николай.
— Сбегай, Коля, за пивом. Иначе не доеду.
— Торопиться ж надо! Там же труп!
— Да куда он денется, твою мать… Вот ведь, перепьются и давай друг в друга палить! Чего людям неймется? Лето на дворе, живи — радуйся.
— Руслан, как? — это его напарник, старлей. В курсе проблем непосредственного начальника, принимает дружеское участие.
— Нормально, — морщится он. — Сейчас пива выпью — и порядок. Доеду. Вот ведь! Три дня до отпуска не дотянул! Теперь на меня дело повесят!
— Да ладно тебе! Раскроем по горячим следам! Они все там. И кто стрелял, и в кого стреляли. На месте. В санатории отдыхали сотрудники вневедомственной охраны, из Москвы, они оцепили место происшествия, как только случилось ЧП.
— А кто звонил?
— Истопник. То ли таджик, то ли узбек. «За пива ходить, они пива хотеть. Денег давать. Многа. Не видеть, не слыхать, ящик тащить — видеть мертвый человек», — передразнил напарник.
30 
