Особенно,... 
92 
– Шайтан, – снова позвал Юрий, и пес снова не откликнулся, даже ухом не повел. – Ты только не подыхай.
Ты потерпи немного, я сейчас все организую. Ты живи, понял? Хватит уже с меня. Что я, нанялся, что ли, друзей хоронить? Знал бы ты, какое это поганое занятие…
Он принялся лихорадочно рыться в карманах. Карманы были забиты мокрым снегом, но из них ничего не пропало – портмоне, ключи от квартиры, размокшие в кашу сигареты в расплющенной пачке и даже зажигалка лежали на своих местах. Присутствие в кармане зажигалки озадачило Юрия, потому что она была у него в руке в момент начала драки и, по идее, не могла не потеряться, но он тут же забыл об этой загадке, потому что отыскал наконец мобильник.
Мобильник тоже был мокрый, но вода каким-то чудом не проникла в корпус, и игрушка работала. Юрий вызвал «скорую». Оператор хотела знать причину вызова, и Юрию пришлось объяснить ей, в чем дело. Разумеется, он не сказал, что врач нужен собаке; ему тоже не мешало бы наложить швы на плечо, но, если бы не Шайтан, Юрий предпочел бы не связываться с медиками, поскольку, где они, там и милиция.
Он уселся прямо на заслякощенный асфальт и осторожно положил голову Шайтана к себе на колени. Пес никак не отреагировал. Он, как умел, выполнил свой долг, и теперь ему было все равно, где лежать. Продолжая перебирать немеющими от холода пальцами мокрую собачью шерсть, осторожно похлопывать и поглаживать остывающее тело, Юрий терпеливо ждал «скорую» и считал минуты.
На десятой минуте Шайтан перестал дышать – просто вытолкнул из пробитых легких воздух и больше не вдохнул. Юрий не удивился и не испугался: ему частенько приходилось видеть, как подобные вещи происходят с людьми. Он только вздохнул и подумал', что Бондарев ошибся, не желая тренировать Шайтана на активную оборону: все-таки солдатами не становятся, ими рождаются…
– Спасибо, солдат, – сказал он Шайтану и потрепал его по деревенеющей шее. – Спасибо, брат. Еще сочтемся – не на этом свете, так на том.
Тут ему вспомнилось кое-что, имеющее отношение не столько к мертвым, сколько к живым, и он снова полез в карман за мобильником. Номер домашнего телефона Светлова Юрий не помнил, поскольку ни разу им не пользовался, но этот номер был записан в памяти мобильника, и Филатов подумал, что, сколько ни ругай прогресс, от него все-таки иногда бывает хоть какой-то толк. Все еще сидя в луже и держа на коленях голову мертвого пса, сделавшуюся теперь совсем уже тяжелой, прямо как двухпудовая гиря, он вызвал номер из памяти и нажал кнопку соединения.
Сначала в трубке тянулись нескончаемо долгие гудки.
«Дома их нет, что ли? – испугался Юрий. – Черт, куда их понесло на ночь глядя, да еще и с ребенком?» Он снова посмотрел на часы. Было начало двенадцатого; под ложечкой у него холодной скользкой жабой зашевелился настоящий страх, но тут трубку наконец сняли.
Ему ответила Лида, жена Светлова, и Юрий успокоился – совсем чуть-чуть, но все-таки успокоился.
– Алло?
– Здравствуй, Лидочка, – сказал Юрий. – Филатов беспокоит. Извини, что так поздно. Я вас не разбудил?
– Нет, не разбудил. Здравствуйте, Юрий Алексеевич.
Прозвучало это как-то нерешительно, словно вопрос Юрия застал Лидочку Светлову врасплох. При этом она слегка задыхалась, и Филатов понял, что разбудить-то он никого не разбудил, но вот с постели, похоже, поднял, и притом в самый неподходящий момент. Он мысленно плюнул: нашли время, черти!
– Тысяча извинений, – произнес он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более обыкновенно, без этой зверской хрипоты и долгих пауз, получавшихся из-за того, что ему было трудно разжимать челюсти. А челюсти, черт бы их побрал, он сжимал, чтобы не лязгать ими от холода.
Одежда у него промокла насквозь, хоть выжимай, температура воздуха была близка к нулю, да и потеря крови, наверное, давала себя знать: его трясло мелкой дрожью, и по всему телу пробегали волны нехорошего, какого-то глубинного озноба. – Ты прости меня, черта холостого, – заговорил он снова, совладав наконец с голосом, – опять я день с ночью перепутал. Если можно, дай Диме трубочку, мне ему пару слов сказать надо. Он тут просил узнать кое-что… В общем, это срочно.
– Да, конечно, пожалуйста, – сказала Лида.
– Слушаю, – сказал Светлов. – Юра, ты?
Он тоже дышал не совсем ровно – не дышал даже, а пыхтел, как старенький паровоз, только что вскарабкавшийся на вершину крутого холма, – и голос у него предательски срывался, и звучал этот голос, несмотря на все усилия воспитанного и тактичного Димочки Светлова, весьма недовольно.
92 
