Особенно,... 
57 
– Порядок, – натянуто улыбнувшись в ответ, сказал Кулагин. – Фрицы на месте. Лежат как живые.
Шутка тоже была традиционной, и смех контролера, которым тот неизменно встречал эту немудрящую остроту, Николай Михайлович слышал, наверное, уже раз сто за последние полгода. Он подумал, что пора прекращать ходить сюда. Тоже мне, бессмертный шедевр, вершина творческой жизни! Тьфу! Если вдуматься, его сюда приводит то самое чувство, которое, если верить старым мастерам детективного жанра, неодолимо влечет преступника на место недавнего преступления.
Если вдуматься, он и есть самый настоящий преступник, хотя, казалось бы, ничего предосудительного не совершил – просто выполнил заказ на живописную работу, только и всего. Это же нормальный хлеб любого художника. Если твои работы в галереях не продаются, что тогда делать – кирпичи на стройке класть? Писать слащавые пейзажики и продавать их на Измайловском вернисаже или возле Крымского моста? Так ведь это надо окончательно потерять уважение к себе, забыть все, чему тебя учили, и навсегда присоединиться к бесчисленной армии дилетантов и недоучек – тех, на кого ты всю жизнь поглядывал с презрением и жалостью. Ты на них поглядывал, а они тем временем трудились, как муравьи, – мокли под дождем, мерзли на зимнем студеном ветру, жарились под палящим солнцем, обивали пороги галерей, ныли, канючили, уговаривали, пускали слезу, торговались, впаривали, мало-помалу завоевывая рынок, отнимая у тебя, дурака, жизненное пространство, хлеб и воздух... Все эти годы они приобретали, а ты терял, только терял, и ничего больше, и вот теперь они имеют все, что когда-то имел ты, а у тебя ничего не осталось, кроме камней в почках, аденомы простаты и пагубного пристрастия к дешевому портвейну...
В такой ситуации у человека выбор невелик. Можно либо оставить все как есть и провести последние свои годы, месяцы, а может, и считаные дни – кто знает, сколько кому отпущено? – в пьяном угаре. Тоже, между прочим, не самый плохой вариант, только где гарантия, что здоровье кончится раньше денег? А вдруг протрезвеешь однажды и обнаружишь, что тебе еще жить да жить, а выпить уже не на что? И есть нечего, и жить негде, и одежонка прохудилась, и ни на что ты уже не годен, кроме сбора пустых бутылок и попрошайничества... Тогда что, а? Голову в петлю? Так ведь грешно, елки-палки, да и страшновато!
А можно пойти другим путем: собраться с силами, поставить все на карту и попытаться сорвать банк. И ничего, если при этом придется пройти по самому краю – тут уж, как говорится, пан или пропал. Пропадать все равно придется – так или иначе, рано или поздно, – так почему бы не рискнуть и не побыть паном в случае выигрыша?
Он остановился на тротуаре и без труда отыскал взглядом на полупустой стоянке свой серебристый "фольксваген-Б5". Вообще-то, Николаю Михайловичу больше нравились джипы. Еще в детстве он мечтал когда-нибудь накопить денег и купить списанный "уазик" или даже древний "козлик" – "ГАЗ-69". Потом в Москве стали появляться джипы; потом их стало много, а уже потом-потом-потом, когда его густая грива поседела и поредела, а в косматой бороде неведомо откуда начали шириться серебряные клинья, у него появились деньги, которых вполне хватило бы на неплохой, хотя и сильно подержанный джип. Он тогда долго боролся с искушением пойти на поводу у своей детской слабости к мощным вездеходам, а потом все-таки одолел себя и купил вот этот "Б-пятый" – машину экономичную, престижную, комфортабельную и скоростную, а главное, не такую вызывающую, как джип.
Машина Кулагину нравилась (еще бы она ему не нравилась после его ржавой, рассыпающейся на ходу "таврии"!), но при виде ее Николай Михайлович, как обычно, испытал чувство подозрительно похожее на легкие угрызения совести. В принципе, дойди дело до суда, его бы, наверное, оправдали, а может, дали бы пару лет условно. Что, собственно, он такого сделал? Выполнил параллельно с основной работой еще одну, побочную. Да, заказ был не совсем обычный, но в наше время в Москве хватает людей, которым решительно некуда девать деньги. Ну некуда! И если кто-то из этих толстосумов имеет в своем распоряжении достаточно обширное помещение, чтобы разместить там точную копию "Явления Христа народу" в масштабе один к одному, то кто может ему это запретить? И кто может запретить свободному российскому художнику или, как в данном случае, коллективу российских художников написать такую копию и получить за это приличный гонорар? И это, заметьте, при том, что основная работа выполнена качественно и в срок и у заказчика во время приемки чуть было не случился сердечный приступ от восторга.
57 
