Особенно,... 
69 
— Колдовством Колдера рожден этот корабль, — прошептал слабый голос справа от Саймона. — Когда их привели, откуда человеку знать время в такой темноте. День это или ночь, сегодня или завтра? Я попал в тюрьму Карса за то, что укрыл людей Древней Расы — женщину с ребенком, — когда их всех объявили вне закона. Потом всех молодых забрали из тюрьмы и отвезли в дельту на остров. Там нас обследовали…
— Кто? — нетерпеливо перебил Саймон. Этот человек, должно быть, видел одного из таинственных колдеритов, от него можно было хоть что-то узнать.
— Я не помню! — шепот соседа теперь был только слабым отзвуком настоящего голоса, и Саймон перегнулся в своих путах как можно дальше, чтобы хоть что-то расслышать. — У них есть какая-то магия, она раскручивает твою голову так, что из нее выплескиваются все мысли. Говорят, они — демоны великого холода из-за края земли, и я в это верю!
— А ты, сокольник, не видел тех, кто пленил вас?
— Видел, только пользы в том немного. Нас захватили люди из Карстена, не люди — огрызки: ни ума, ни речи, ничего — только железные руки и плечи. И на этих огрызках была уже вся наша сбруя, конечно, чтобы задурить головы нашим друзьям.
— Одного-то такого мы перехватили сами, — сообщил ему Саймон, — и быть может, человек-сокол, с него начнут разматывать этот клубок? — Он сказал и подумал, а нет ли в этих стенах ушей, что могут подслушать речи бессильных пленников. Но будь и так, эта весть могла разве что слегка смутить похитителей.
Внутри плавучей тюрьмы-трюма оказалось десять кар-стенцев, все были взяты из застенков и все за оскорбление или иное преступление против герцога. К ним следовало прибавить троих сокольников, захваченных в бухте. В основном пленники были без сознания или валялись в полубреду. У тех, кто мог припомнить хоть что-то, все воспоминания оканчивались доставкой на остров близ Карса или в бухту на берегу.
Саймон, впрочем, продолжал расспросы и выяснил общую черту, мало-помалу выявившуюся из предъявленных в Карее к узникам обвинений и характера собратьев по несчастью. Все это были люди энергичные, с некоторой военной подготовкой. Так, первый его собеседник, мелкий землевладелец из Карса, командовал подразделением местной милиции, а что касается сокольников, то это были братья монашеского воинского ордена, их основным занятием была война. Разница возрастов укладывалась лет в пятнадцать — от неполных двадцати до тех, кому перевалило за тридцать. Несмотря на грубое обхождение в темницах герцога, увечных здесь не было. Двое принадлежали к мелкому дворянству и учились. Они-то и были самыми младшими — обоих братьев люди Ивьена взяли за помощь юноше из древнего народа, целиком объявленного вне закона.
Из тех, кто был здесь, к Древней Расе не принадлежал никто, и все они дружно свидетельствовали, что во всех частях герцогства даже детей и женщин Древней Расы предавали смерти на месте.
И наконец один из молодых дворян, тронутый вниманием Саймона ко все еще недвижному брату, дал иномирянину задачку для размышлений.
— Стражник, избивший Гарнита, — да будут его вечно грызть за это Крысы Нора, — не велел нам приводить Ренстона. Мы были с ним побратимы с того дня, как надели мечи, а потому отнесли ему пищу и оружие, чтобы он попытался спастись бегством к границе. Но нас выследили и взяли, хотя троих мы положили бездыханными на месте с дырами в вонючих шкурах. И когда один из герцогских подонков хотел связать и Ренстона, ему сказали, что это бесполезно, за Древнюю Расу не платят — скупщики не берут их.
— Тогда эта скотина завизжала, что Ренстон молод и силен и его следует попытаться продать, а начальник сказал ему, что старый народ ломается, но не гнется, а потом зарубил Ренстона его же собственным мечом.
— Ломается, но не гнется, — задумчиво повторил Саймон.
— Когда-то это был единый народ с ведьмами Эсткарпа, — добавил дворянин, — быть может, дьяволам из Горма они не по вкусу.
— Вот еще что, — полушепотом выговорил мужчина, что лежал возле Саймона, — почему Ивьен так набросился на Древнюю Расу? Они оставили нас в покое, и мы к ним не лезли. А те из нас, кто знал их всегда, говорили, что ничего дурного в них нет, несмотря на странные обычаи и познания. Может, Ивьен делал это по приказу? А если так, то кто приказывает ему и почему? Не могло ли быть так, братья, что само их присутствие среди нас надежным щитом ограждало нас от козней Горма и всего зла, что кроется там. А теперь, когда их изгнали, придет Горм?
69 
