3 
– Ступайте, ступайте, дорогой мой.
Молодой человек удалился, и в ту же минуту подошел Данглар.
– Ну что? – спросил он. – Он, по-видимому, объяснил вам, зачем он заходил в Порто-Феррайо?
– Вполне, дорогой Данглар.
– А! Тем лучше, – отвечал тот. – Тяжело видеть, когда товарищ не исполняет своего долга.
– Дантес свой долг исполнил, и тут ничего не скажешь, – возразил арматор. – Это капитан Леклер приказал ему остановиться у Эльбы.
– Кстати, о капитане Леклере; он отдал вам его письмо?
– Кто?
– Дантес.
– Мне? Нет. Разве у него было письмо?
– Мне казалось, что, кроме пакета, капитан дал ему еще и письмо.
– О каком пакете вы говорите, Данглар?
– О том, который Дантес отвез в Порто-Феррайо.
– А откуда вы знаете, что Дантес отвозил пакет в Порто-Феррайо?
Данглар покраснел.
– Я проходил мимо каюты капитана и видел, как он отдавал Дантесу пакет и письмо.
– Он мне ничего не говорил, но если у него есть письмо, то он мне его передаст.
Данглар задумался.
– Если так, господин Моррель, то прошу вас, не говорите об этом Дантесу. Я, верно, ошибся.
В эту минуту молодой моряк возвратился. Данглар опять отошел.
– Ну что, дорогой Дантес, вы свободны? – спросил арматор.
– Да, господин Моррель.
– Как вы скоро покончили!
– Да, я вручил таможенникам списки наших товаров, а из порта прислали с лоцманом человека, которому я и передал наши бумаги.
– Так вам здесь нечего больше делать?
Дантес быстро осмотрелся.
– Нечего, все в порядке, – сказал он.
– Так поедем обедать к нам.
– Прошу прощения, господин Моррель, но прежде всего я должен повидаться с отцом. Благодарю вас за честь…
– Правильно, Дантес, правильно. Я знаю, что вы хороший сын.
– А мой отец, – спросил Дантес нерешительно, – он здоров, вы не знаете?
– Думаю, что здоров, дорогой Эдмон, хотя я его не видал.
– Да, он все сидит в своей комнатушке.
– Это доказывает по крайней мере, что он без вас не нуждался ни в чем.
Дантес улыбнулся.
– Отец мой горд, и если бы он даже нуждался во всем, то ни у кого на свете, кроме бога, не попросил бы помощи.
– Итак, навестив отца, вы, надеюсь, придете к нам?
– Еще раз извините, господин Моррель, но у меня есть другой долг, который для меня так же драгоценен.
– Да! Я и забыл, что в Каталанах кто-то ждет вас с таким же нетерпением, как и ваш отец, – прекрасная Мерседес.
Дантес улыбнулся.
– Вот оно что! – продолжал арматор. – Теперь я понимаю, почему она три раза приходила справляться, скоро ли прибудет «Фараон». Черт возьми, Эдмон, вы счастливец, подружка хоть куда!
– Она мне не подружка, – серьезно сказал моряк, – она моя невеста.
– Иногда это одно и то же, – засмеялся арматор.
– Не для нас, – отвечал Дантес.
– Хорошо, Эдмон, я вас не удерживаю. Вы так хорошо устроили мои дела, что я должен дать вам время на устройство ваших. Не нужно ли вам денег?
– Нет, не нужно. У меня осталось все жалованье, полученное за время плавания, то есть почти за три месяца.
– Вы аккуратный человек, Эдмон.
– Не забудьте, господин Моррель, что мой отец беден.
– Да, да, я знаю, что вы хороший сын. Ступайте к отцу. У меня тоже есть сын, и я бы очень рассердился на того, кто после трехмесячной разлуки помешал бы ему повидаться со мной.
– Так вы разрешите? – сказал молодой человек, кланяясь.
– Идите, если вам больше нечего мне сказать.
– Больше нечего.
– Капитан Леклер, умирая, не давал вам письма ко мне?
– Он не мог писать; но ваш вопрос напомнил мне, что я должен буду попроситься у вас в двухнедельный отпуск.
– Для свадьбы?
– И для свадьбы, и для поездки в Париж.
– Пожалуйста. Мы будем разгружаться недель шесть и выйдем в море не раньше как месяца через три. Но через три месяца вы должны быть здесь, – продолжал арматор, хлопая молодого моряка по плечу. – «Фараон» не может идти в плавание без своего капитана.
– Без своего капитана! – вскричал Дантес, и глаза его радостно заблестели. – Говорите осторожнее, господин Моррель, потому что вы сейчас ответили на самые тайные надежды моей души. Вы хотите назначить меня капитаном «Фараона»?
– Будь я один, дорогой мой, я бы протянул вам руку и сказал: «Готово дело!» Но у меня есть компаньон, а вы знаете итальянскую пословицу: «Chi ha compagno ha padrone».[1] Но половина дела сделана, потому что из двух голосов один уже принадлежит вам. А добыть для вас второй – предоставьте мне.
3 
