Особенно,... 
120 
Перепоручать выяснение произошедшего кому-то из сержантов, а тем более солдатиков Гридасов не решился. К тому же он был совершенно уверен, что выстрелы случились где-нибудь сравнительно далеко, допустим, в соседнем «первом» дивизионе, или даже за пределами части; вдруг просто кто-то охотится? Некий новый русский, вернее, украинец? Естественно, старшему лейтенанту и в голову не могло прийти, что стрельбу начал американский империалист, причем прямо на территории, за которую комвзвода отвечал лично. На счет территориальной привязки все разрешилось в секунду, как только старлей выскочил из кабины, а затем и из убежища. Укладывающие кабельные катушки около убежища для кабин солдатики все еще стояли открывши рты и повернув голову на источник звука.
– Где? – спросил похолодевший Гридасов, ибо ему почудилось, что странноватый ветерок дернул кверху его короткие волосы.
– Там, пан старший лейтенант, – выговорил один из рядовых, но пальцем направление на ПУ номер «четыре» указали все трое.
– За мной! – скомандовал Гридасов уже перейдя на бег.
Домчали они мигом. А на подходе к обваловке пусковой увидели убегающего прочь неизвестного.
– Взять! – рявкнул, словно собакам, разгоряченный бегом командир взвода. Сам он не изменил направления, ибо собирался все же глянуть на ПУ-4, ведь там все же, как ни как, наличествовала боевая ракета. Он не успел сделать и четырех шагов, когда снова раздались выстрелы.
Неизвестный стрелял в его солдатиков на поражение.
100. Мстители одиночки
Однако вооружены они теперь просто-таки до зубов. Шмалько решил, что мародерство ныне будет не самым страшным из его преступлений. Список уже солидный, но пополнения, видимо, не исключены. Покуда там, использование государственной собственности – танков – в личных целях, а может, это же деяние трактуется как мятеж, ведение боевых действий без приказа, стрельба в пределах населенного пункта, наверное, превышение норм самообороны – ведь двое убитых турок конкретно по ним стрельбу еще не вели, а еще негуманное, попросту варварское, обращение с военнопленными – как иначе можно именовать раненного разоруженного противника? Так что у неаккуратно шляющихся малым количеством по городу турок отобрана одна М-16, пистолет марки «Кольт» и еще кое-что из снаряжения. К примеру, достаточно удобные вещмешки. Кстати, вторая М-16 брошена, в связи с выходом из строя, по причине попадания в нее пули из АКСУ Ладыженского; а еще говорят, что пуля «5,45» имеет слабые поражающие свойства. В дополнение хотелось прихватить хитрые фляги американского типа. Цепляются на спину, в виде ранца, но пить можно не снимая, посредством трубочки. Но обсасывать мундштуки после убитых… До сего момента вполне обходились без подобных выкрутасов, а значит и далее – вполне.
Наличествовала мысль переодеться для маскировки в форму противника. Вообще-то лишняя головная боль. К тому же, разве они планируют дневной рейд в место базирования агрессора? И безопасно ли перемещаться по украинскому мегаполису подстроившись под чужих? Вдруг все-таки не одни они такие народные мстители-одиночки? Прихлопнет кто-нибудь, и не успеешь даже объясниться, задействовать украинско-русский голосовой аппарат. Да и вообще, ни та, ни другая одежда непригодна к использованию, оба турецких самоходчика – кто же еще бродит по чужому городу вот таким образом всего по двое? – истекли кровью.
Кстати, попутно решен философский вопрос, теребящих душу майора с момента ухода от штурмующих террикон минометчиков. Во-первых, даже расправа с куда меньшим количественно противником вызвала известные сложности. Личный состав спешенного танкового экипажа лишь чудом не понес потери. Скорее всего, в случае нападения на турок-альпинистов, исход был бы предрешен. Героическая смерть в бою – это конечно здорово, но покуда Шмалько все еще надеялся на более благоприятный исход. Но философия вообще-то наличествовала не в данной взвешивании рациональности и безрассудства. Она залегала более глубоко. Ведь по сути, тогда у террикона, Шмалько остановил вовсе не рационализм. В этом плане, так и во дворе «хрущевки» наличествовала полная неопределенность в ближних резервах противника. Однако оружие они применили сходу и без всяческих сомнений. Значит, главным было все же сочетание возможности с эмоциональным стрессом. В случае «хрущевки», перед глазами находился оборзевший от безнаказанности агрессор, однозначно творящий зло. У террикона, злобные замыслы могли только присутствовать, как выводы из цепочки тактических рассуждений. Короче, там партизанская битва воинов-мстителей не получалась, ибо волна народно-солдатской ненависти еще не затопила эмоциональную сферу полностью; никак не получалось рассматривать каждого встречного турка в качестве таракана, которого неизбежно следует давить. Причем, давить с наслаждением.
120 
