Особенно,... 
68 
Воронцов покосился на телефон, стоявший на рабочем столе начальницы. "Нет времени лучше настоящего" – это была фраза, которой его мать обычно пресекала многочисленные попытки сына отложить на потом какое-нибудь неприятное дело. Фраза эта, естественно, всю жизнь бесила его, как любой к месту и не к месту повторяемый лозунг, но сейчас он впервые с полной ясностью осознал, насколько она верна. Глядя на плоский, цвета слоновой кости аппарат, Воронцов попытался принять окончательное решение. Как быть? Звонить генералу или газетчикам? И если звонить, то как? Если позвонить прямо отсюда, номер обязательно определят, а его самого вычислят без труда, так что никакой анонимности не получится. А с другой стороны, если решил подзаработать на этом деле, то к чему скрываться? Все эти шпионские игры с секретными номерными счетами и засунутыми под мусорный бак полиэтиленовыми пакетами хороши на экране телевизора. А в реальной жизни, пожалуй, и не придумаешь, как ко всему этому подступиться.
К тому же кто может знать, какая у этого дела подоплека? А вдруг этот генерал с Лубянки выглядел таким взволнованным вовсе не из-за суеверного страха перед мумиями? Что, если он действовал вовсе не по приказу, а на свой страх и риск? Нет, звонить в общественную приемную ФСБ нельзя ни в коем случае, себе же хуже сделаешь. А если позвонить прямо генералу в кабинет (его визитная карточка до сих пор лежала у Сергея в столе), то, пока не представишься, тот цербер, что сидит в приемной, нипочем не соединит со своим начальником. Так что действовать, как это ни печально, придется с открытым забралом. И между прочим, если тот визит генерала в институт был чем-то вроде партизанской вылазки, то содрать с господина чекиста можно будет очень приличную сумму... Ха! А ведь это неплохо, совсем неплохо... Вот что значит умение мыслить критически. Все-таки и из высшего образования иногда можно извлечь практическую пользу!
Воронцов заметил, что описывает сужающиеся концентрические круги, постепенно приближаясь к столу начальницы. Надо было на что-то решаться. Позвонить прямо сейчас? А почему бы и нет? Не бывает времени лучше настоящего! Морозова может проторчать в виварии битый час, воркуя с мышами, да и разговор не займет много времени – не по телефону же, в конце-то концов, обсуждать такие вещи! А денег по телефону уж точно не получишь...
Сергей нерешительно протянул руку к трубке, и телефон, будто только того и ждал, грянул длинной, требовательной трелью. Воронцов подскочил, как от электрического разряда, мигом покрывшись липкой ледяной испариной. Путаные обрывки каких-то мыслей заметались в мозгу, как летучие мыши, и тут же рассеялись в разные стороны, оставив после себя лишь звенящую пустоту.
Воронцов дрожащей рукой снял трубку.
– Лаборатория г-генетики, – с запинкой пробормотал он. – С-слушаю вас.
– Гамарджоба, уважаемый! – жизнерадостно пророкотал в трубке густой баритон с сильным кавказским акцентом. – Светлану Петровну я могу услышать?
– Одну минуту, – с облегчением сказал Воронцов. – Не кладите трубку, я ее позову.
Он бросился к выходу, но в дверях столкнулся с Морозовой.
– Вас к телефону, Светлана Петровна.
– Спасибо, Сережа.
Отчетливо стуча высокими каблуками по кафельному полу, она прошла к столу и взяла трубку.
– Морозова слушает.
Лаборант все еще торчал возле дверей, не зная, куда себя девать. У него было такое ощущение, будто его застукали за каким-то постыдным занятием; сложенные вчетверо листы компьютерной распечатки лежали в кармане, напоминая, что ощущение это не беспочвенное.
Он посмотрел на Морозову и вздрогнул: заведующая была бледна как полотно и судорожно цеплялась свободной рукой за край стола, будто боялась упасть.
– Да, – не своим, каким-то деревянным голосом сказала она в трубку, – да, я слушаю тебя, Георгий.
При этом она безжалостно кусала губы и вообще выглядела так, словно и впрямь собиралась вот-вот грянуться в обморок. Преодолев неловкость, Сергей Воронцов подался к ней, еще не зная толком, что собирается делать, как именно помогать начальнице, но она заранее решительно отвергла его помощь, сделав нетерпеливый жест в сторону двери: дескать, уйди, не мешай, дай спокойно поговорить. В общем, нечего уши развешивать...
Это было так на нее непохоже, что Воронцов очутился в коридоре раньше, чем успел обидеться или хотя бы подумать, стоит ли вообще осуждать Светлану Петровну, ведь, мягко говоря, ситуация неординарная. Здесь он поразмыслил и пришел к выводу, что обижаться, наверное, все-таки не надо, но этот случай частично оправдывал его намерения.
68 
