116 
В тамбуре горел свет. За столиком дежурного никого не было; наружная герметичная дверь, заново навешенная и подогнанная, была открыта настежь, и из черного проема тянуло ночной прохладой.
Потом снаружи донесся чей-то крик. Не ночной птицы или какого-нибудь зверя – кричал человек, нечленораздельно и отчаянно, как под ножом. Потом прогремела очередь, и Клыков по звуку узнал старенький ППШ.
Темнота за распахнутой дверью вдруг стала разжижаться, на глазах приобретая мрачный красноватый оттенок. По земле запрыгали зыбкие, дрожащие отблески, и Клыков понял, что прямо у него над головой, на пригорке, горит недостроенный дом, где обитала охрана.
Потом пламя вырвалось на волю, поднялось, расправив оранжевые крылья, и в дымном зареве, затопившем двор, Николай Егорович увидел перебегающие темные фигурки, неумолимо сжимавшие кольцо. Он выстрелил по одной из револьвера; человек споткнулся и упал, слившись с землей. Клыков бросился к двери. Запершись изнутри, за этой дверью можно было бесконечно долго держать оборону, даже если бы питаться пришлось одним коньяком.
Тяжелая стальная пластина весом в полтонны неохотно сдвинулась с места и начала закрываться, с каждым пройденным сантиметром двигаясь все быстрее и легче. Клыков услышал отдаленный щелчок, и сейчас же винтовочная пуля высекла из металла длинную бледную искру, рикошетом уйдя куда-то в глубину бункера. Он приналег, но дверь вдруг остановилась на полпути.
Опустив глаза, Клыков увидел тело охранника, лежавшее у порога и не дававшее двери закрыться до конца. Он нагнулся, подхватил труп под мышки и скорее угадал, чем услышал еще один щелчок снайперской винтовки.
Тупой безболезненный удар отбросил его назад, опрокинув навзничь. Клыков лежал, безучастно глядя на плавающий в вышине забранный стальной решеткой осветительный плафон, похожий на диковинную, неимоверно вытянутую поперек себя луну, видимую из окна тюремной камеры. Откуда-то, как ему казалось с другой планеты, доносились выстрелы, крики и даже парочка разрывов, заставивших бетонный пол под ним ощутимо вздрогнуть.
Потом прямо над ним, заслонив клетчатую электрическую луну, всплыло смуглое горбоносое лицо, почти до глаз заросшее иссиня-черной бородой. Некоторое время Клыков безразлично смотрел в это лицо, затем в нем зародилось и стало нарастать смутное беспокойство. Было что-то, что ему, кажется, полагалось сделать с этим лицом, – что-то не слишком обременительное, но очень важное.
Вспомнив, что это было, Клыков сосредоточился на своей правой руке. Собрав все силы, он смог сомкнуть немеющие пальцы вокруг удобно изогнутой рукоятки револьвера. Казалось, револьвер весит не меньше тонны. Рука умирающего слабо шевельнулась, пытаясь оторвать эту непомерную тяжесть от земли.
Стоявший над Клыковым бородач в камуфляжном комбинезоне уловил это слабое движение, и его густые черные брови удивленно приподнялись.
– Шайтан, – сказал он изумленно, нацелил висевший на плече автомат Клыкову в лицо и спустил курок.
* * *
Не чуя под собой ног, Глеб сбежал по ступенькам крыльца и прыгнул за руль. Запуская двигатель, он увидел, что дверь отделения открылась и на крыльцо, почесывая под фуражкой затылок, лениво, нога за ногу, вышел старлей – жирный, сонный, ленивый, перетянутый ремнями портупеи, с криво висящей на брюхе кобурой и красной повязкой дежурного на рукаве. Сиверову подумалось, что мент хочет сказать ему еще что-то важное, припомнившееся в последнюю минуту; он потянулся к кнопке стеклоподъемника, но старлей, не переставая чесать затылок под сдвинутой до самых глаз фуражкой, свободной рукой порылся в просторном кармане форменных брюк и вынул оттуда пачку сигарет. Глеб перестал обращать внимание на этот сухопутный вариант Моби Дика, передвинул рычаг коробки скоростей, плавно выжал сцепление и дал газ. Машина рванулась с места, и ярко освещенное крыльцо милицейского участка практически мгновенно превратилось в исчезающее позади красиво подсвеченное фонарем облако густой провинциальной пыли. Глеб от души понадеялся, что большая часть этой пыли осядет на его недавнем собеседнике, испортив тому все удовольствие от ночного перекура на крылечке, а затем забыл о нем, сосредоточившись на дороге.
Уже оставив позади последние огни поселка и выскочив в чистое поле, он посмотрел на вмонтированные в приборную панель часы. Четверть девятого. Время было детское, и Глеб, вынув из кармана телефон, набрал номер Федора Филипповича.
116 
