Последние отзывы

  54  

«Скорее бы все это кончилось! Скорее бы разобраться с оружием и деньгами, а то голова буквально пухнет от этих проблем, встреч, бумаг, оперативных сводок, совещаний, указании… Ох как мне все это надоело! Ничего, ничего, генерал, – тут же успокоил себя Петр Павлович, – недолго тебе осталось ездить на работу, отвечать за болванов, давать ненужные указания и имитировать кипучую деятельность. Скоро все окажется позади, а ты будешь сидеть где-нибудь далеко-далеко от чертовой России и скучать по службе. Нет, скучать я не буду, она у меня уже в печенках. Из-за нее я выгляжу лет на десять старше. Да и вообще, может, жить мне осталось… Ты это брось, – сам себе приказал Разумовский, – у тебя все впереди. Мужик ты еще крепкий, а если начнешь жить жизнью богатой, то сможешь себе позволить все что угодно. Да, буду жить у моря, каждое утро смотреть на голубую воду, на скользящие парусники. Заведу у себя в доме хорошую прислугу. Я себе ни в чем не стану отказывать. Потому что надоела Москва, осень, дождь… Мне надоело все!» – и Петр Павлович, плотно сомкнув глаза, уронил голову на руки.

Он попытался представить море, теплые голубые волны с белыми барашками, их шелест о прибрежный песок. Но почему-то в воображении возникала абсолютно безрадостная картина – серое свинцовое море, такие же серые тучи и корабли на рейде, причем военные. Эсминцы с многочисленными пушками, темно-серые, с номерами на бортах и такие же серые, страшные, как огромные рыбы, вынырнувшие из морских глубин, подлодки.

«Да что это со мной! Совсем радоваться жизни разучился. Это от нервов. Чем меньше остается ждать, тем больше напряжение, тем больше сдают нервы и мысли начинают путаться. А мысли должны сейчас быть в полном порядке. Даже малейший сбой, малейшая оплошность могут привести всю мою блестящую задумку к полному краху. Мне сейчас ни на кого нельзя полагаться, рассчитывать я должен только па себя. Иначе все то сооружение, которое я долго готовил, тщательно выверяя детали, рассыплется, как домик из кубиков, построенный ребенком. И ни в коем случае не разбазаривать информацию. Другим можно доверять лишь часть ее. В этом залог успеха. К счастью, никто пока не догадывается, что я задумал и как собираюсь провернуть операцию».

Разумовский немного успокоился. Он снял пиджак и повесил его на спинку кресла. Разумовский уже собирался взять первую папку, лежащую на краю стола, с грифом «К подписи» и начать работать, но лишь успел положить раскрытую папку перед собой и вооружиться авторучкой с золотым пером, как зазвонил телефон.

По звонку, даже не поворачивая головы, генерал понял, какой из аппаратов включился. Это был тот телефон, номер которого знали немногие – лишь руководители отделов силовых ведомств, такие же могущественные, как и он, да люди из Генеральной прокуратуры.

«Несет кого-то нелегкая!» – с раздражением и досадой подумал Петр Павлович.

Этот телефон беспокоил Разумовского от силы раз в неделю, а иногда молчал и по целому месяцу. Телефон был без диска, соединялся через коммутатор. Разумовский положил ладонь на трубку, ощутив, как вибрирует от звонка аппарат под его рукой. И на какое-то мгновение генералу показалось, что это дрожат его пальцы. Он снял трубку и отчетливо сказал:

– Генерал Разумовский слушает.

– Добрый день, Петр Павлович! Потапчук это.

– А, Федор Филиппович! Сколько лет, сколько зим!

«Легок на помине! Что это ему понадобилось?»

Совсем недавно он думал о генерале Потапчуке и думал нелестно, называл его в мыслях ревностным служакой, любящим покопаться в чужом грязном белье. Но тон, каким генерал Разумовский поприветствовал коллегу из параллельного ведомства, никак не выдал настроения Петра Павловича.

– У тебя немного свободного времени найдется? – поинтересовался генерал Потапчук.

Разумовский кашлянул.

– Для кого другого не нашел бы, а для тебя – пожалуйста.

Видеть Потапчука ему сейчас хотелось меньше всего.

«Еще не хватало, – думал генерал Разумовский, – новые напасти на мою голову. Небось опять откопал что-нибудь такое, чего не расхлебаешь и за месяц! Занимался бы своими делами, так нет, все лезет в чужие! Ненавижу тех, кто мешает жить другим».

– Тогда я к тебе зайду, – слышалось из трубки. – У меня разговор короткий, займет минут пятнадцать-двадцать.

– Жду.

Разумовский почувствовал, какой влажной и скользкой сделалась трубка в его руках, хотя причины волнения он не понимал. Он словно зверь ощущал опасность не разумом, а чутьем. Такая способность появилась у него в последние месяцы, когда он решил провернуть свою грандиозную аферу…

  54