Последние отзывы

  55  

– А за что ему отвечать? Ты же сама знаешь, что он не делал этого. Но кто это сделал? Клянусь, что кто-то из их шайки-лейки. Ведь его не грабили, деньги в столе… И он предупредил меня и испугался, когда я сказала, что меня приютил Мухамед. Он что-то знал, он пытался меня предостеречь. От чего?! Что я сделала? Что-то страшное случится и со мной, если они его убили. Кого убили?! Сафара! Да он мухи в жизни не обидел, тишайший, добрейший человек, каких поискать, никого никогда не обманул, не унизил, всем помогал… А его убили. И как убили – не успели мы выйти, нагло убили, в магазине, рядом с комнатой, где были люди…"

– Как ты себя чувствуешь? – Она ничего не ответила Абдулле. – Хочешь сигарету?

Сигарету все же взяла. Краем уха она прислушивалась к тому, как галдели перепуганные продавщицы в соседней комнате.

– Надо им сказать, чтобы ничего не трогали, – через силу проговорила она, глядя на Абдуллу. – Милиция сейчас приедет.

– Нам нужно будет дать показания. – Абдулла как будто обрадовался, что она подала голос. – Ты ничего не заметила?

– О чем ты?

– Ну, получается, мы видели его последние. Я ничего, например, странного не заметил.

– И я тоже.

– В самом деле ужасно… – пробормотал Абдулла, закуривая и давая прикурить ей. – У него была семья, двое детей… Как я сообщу жене?

– Как-нибудь… – вяло ответила она. И в этот миг ясно поняла, что ничего ни сказать, ни сделать против Абдуллы не сможет. Ведь он был совершенно чист перед Сафаром. Они ушли вместе. Если бы он знал, что в тот миг Сафара душат, разве он позволил бы Лене вернуться в магазин? Он ничего не знал… Но как ей сказать милиции, что Абдулла – дрянь, сволочь, что Сафар его боялся, предупреждал ее об опасности, что Абдулла очень подозрителен, как и все остальные, как Мухамед, как Исса… Что она сможет сказать и сделать?

– Слава Богу, милиция! – воскликнула та женщина, вместе с которой они нашли Сафара. Она все это время стояла у двери в коридор и выглядывала наружу. – Идут, приехали!

Мать Инны несколько раз пыталась дозвониться до дочери. Они давно не виделись, но отказать себе в ежедневном разговоре по телефону Нана Георгиевна не могла. Она позвонила в полдень, и никто не снял трубку. Следующую попытку она сделала в час дня, потом в два часа… В три часа она окончательно потеряла покой. Дочь возвращалась из своего проклятого клуба на рассвете и, конечно, могла еще спать… Но в таком случае звонки давно должны ее разбудить! Отключать телефон Инна не любила. В четыре часа, не дозвонившись в очередной раз, Нана Георгиевна решила не вмешиваться в дела дочери. Ее мнение давно уже ничего не решало, к советам не прислушивались. Она прекрасно помнила, что дочь, перед тем как окончательно уйти из дома, назвала ее убийцей – на том основании, что мать предлагала ей сделать аборт. После всего, что они когда-то высказали в лицо другу другу, любые отношения становились в тягость. И зачем ей были нужны эти ежедневные звонки? Ничем хорошим они не кончались. Инна в свою жизнь не допускала ни мать, ни отца… Когда Нана Георгиевна пыталась что-то посоветовать, Инна отказывалась ее слушать. Если же мать, вспомнив прежние времена, хотела на чем-то настоять, Инна поднимала крик и бросала трубку. И все же матери необходимо было хотя бы слышать ее голос.

В шесть часов, когда рабочий день закончился и Нана Георгиевна уселась в свою машину, чтобы ехать домой, она внезапно приняла кощунственное решение. Она поедет туда, где никогда не была, – в ту проклятую квартиру, которую Инна снимает бог весть для чего. Может быть, она встречается там с мужчинами, которые осаждают ее в клубе. Может быть, там притон. Может быть, Инна даже не откроет дверь. Одно дело – разговаривать по телефону и бросать трубку, другое – бросать оскорбления прямо в лицо друг другу. И все же она решила ехать.

Адрес был ей известен. Сколько раз ей хотелось повернуть обратно, чтобы не унижаться, чтобы не подвергаться подобному испытанию… И когда она поднялась по лестнице и позвонила в дверь под нужным номером, случилось то, чего она и боялась, – ей никто не открыл. «Куда же она делась, куда дела ребенка? – подумала Нана Георгиевна. – Получается, что она даже не выспалась, рано ушла из дому, ведь я звонила ей еще в двенадцать… Раньше двух часов она никогда не уходила…» Ей пришло в голову, что, возможно, девочка заболела и ее положили в больницу. Мало ли что может случиться с ребенком без надлежащего ухода? Какая из Инны мать? Женщина спустилась вниз, вышла из подъезда.. Как она ни была расстроена и погружена в мрачные мысли, она все же обратила внимание на двух полных дам в домашних тапочках, которые сидели на лавке. Волосы одной из дам были выкрашены в рыжий цвет, голос был зычный, взгляд маленьких бесцветных глазок – донельзя ядовитый До Наны Георгиевны долетели слова «Сдали квартиру проститутке!» Это было ей ножом по сердцу – она сразу поняла, что речь идет о ее дочери. Кого еще можно было назвать проституткой, если не Инну – дерзкую, независимую, одинокую девушку с ребенком и такой рискованной профессией? Нана Георгиевна приостановилась, сощурившись на женщин. Те, как по команде, прекратили болтовню и уставились на нее, с интересом рассматривая Нана Георгиевна и Инна были чем-то похожи. Правда, волосы у них были разного цвета (у матери – рыжеватые), по-разному они держались, красились и одевались, да еще очки Наны Георгиевны… Но черты лица, глаза, высокий рост, подтянутая фигура…

  55