Особенно,... 
2 
— Бекки! — горячо шептал Джимми, касаясь губами ее уха и ведя к выходу. — Я схожу с ума! Стань моей хотя бы на одну ночь…
Его слова будоражили Ребекку, в ее воображении всплывали соблазнительные сцены, поэтому она с безрассудной легкостью восприняла приглашение Валентайна заглянуть к нему на чашку кофе и спокойно села в такси.
Всю дорогу Джимми шептал ей нежные слова и целовал пальчики. Лифт поднял их на девятнадцатый этаж. Валентайн провел ее по коридору, устланному толстым ковром, затем отпер одну из дверей, и они оказались в шикарных апартаментах, где сиял хрусталь и тускло поблескивала кожаная обивка диванов и кресел. Но все это Ребекка отметила лишь краешком сознания, потому что все внимание было привлечено к Джимми.
— И все-таки мы не должны этого делать, — прошептала она в порыве запоздалого раскаяния. Но Валентайн заключил ее в объятия и поцелуем заставил замолчать.
С этого мгновения Ребекка полностью отдалась его власти. Она безропотно позволила подхватить ее на руки и отнести в спальню. Сильные руки осторожно и нежно опустили ее на кровать, а затем раздался щелчок выключателя, и в комнате зажглось множество маленьких хрустальных светильников. Искрящиеся разноцветные огоньки отразились в зеркальных стенах и на потолке, и Ребекке показалось, что она попала в сказку, — таким живым и почти осязаемым был мягкий теплый свет. Она подняла глаза и прямо над собой увидела собственное отражение — изящную фигурку в длинном жемчужно-сером платье на фоне черного шелкового покрывала и разметавшиеся на нем светло-пепельные волосы.
Валентайн тем временем снял с нее туфли и принялся быстро и умело раздевать, покрывая поцелуями обнаженные части тела. Когда на ней не осталось ничего, он сбросил пиджак и стал с поспешной лихорадочностью расстегивать пуговицы на рубашке. Ребекка вновь на мгновение подняла глаза к зеркальному потолку, и вид собственного нагого тела, выделяющегося на черном шелке, показался ей каким-то порочным. Но в то же время в ней внезапно проснулась сильнейшая чувственность, заставившая перевести взгляд на любовника, который уже успел освободиться от одежды. Их глаза встретились, и обоих словно пронзили стрелы Эрота.
В том, что началось в следующие мгновения, было мало ласки, но зато их слияние оказалось полно такой необузданной, первобытной страсти, что Ребекка забыла, на каком грешном свете она находится. В те моменты, когда она открывала глаза, ее взгляд скользил по многочисленным зеркальным отражениям, являвшим их с Джимми сбоку, сзади, сверху… И эта тысячекратно подстегивало необузданные чувства.
Оба все ближе подступали к краю бездонного провала, глубины которого в момент их одновременного падения озарились ослепительной вспышкой ни с чем не сравнимого наслаждения…
Валентайн пошевелился во сне, и Ребекка затаила участившееся было от свежих воспоминаний дыхание. Сейчас утихший трепет и удовлетворенную страсть сменило чувство сожаления. Эйфория жаркой ночи прошла, и в душу начало закрадываться раскаяние. Она уже с трудом понимала, как могла оказаться во власти подобного наваждения. И как теперь быть с Денни?
При воспоминании о муже Ребекка едва не расплакалась. Несмотря ни на что, она никогда не переставала любить его, и в свете зарождающегося дня ночная экзальтация все больше и больше напоминала банальную супружескую измену.
Стараясь не разбудить Джимми, женщина потихоньку выскользнула из-под простыни, последний раз отразившись в услужливо потакавших прихотям любовников зеркалах. Через некоторое время за ней с тихим шорохом закрылась входная дверь. Лишь прислонившись к стенке опускающегося лифта, она вздохнула с облегчением…
1
Ребекка сошла с прибывшего в Грин-Бей поезда.
Выйдя на перрон из теплого вагона, она сразу почувствовала озноб под порывами бившего прямо в лицо ледяного ветра. Даже длинное кашемировое пальто и сапожки на меху не спасали ее от холода.
Впрочем, не одна лишь стужа была виной противной мелкой дрожи, сотрясавшей Ребекку. Нервы ее были взвинчены до предела, несмотря на то что в поезде ей удалось отвлечься от назойливых мыслей и немного отдохнуть. На некоторое время она получила отсрочку и позволила себе роскошь забыть свои страхи и переживания.
К тому же, решившись на встречу с Дэниелом, Ребекка испытала облегчение. Она так долго противилась самой мысли о визите к нему, что успела порядком устать от внутренней борьбы. В конце концов, несмотря на то что ее бывший муж непременно расценит обращение к нему как проявление слабости, стоило поступиться частью собственной независимости, которая была ей очень дорога.
2 
