Особенно,... 
61 
Перельман немного постоял на месте, разжигая в себе злость. Он заставил себя вспомнить все обиды и унижения, пережитые им в последнее время. Обид и унижений набралось предостаточно. Если оставить все как есть, отказавшись от своей затеи, обиды и унижения будут множиться, расти как снежный ком, пока их тяжесть не сломает ему хребет. И никакие газетные статьи, восхваляющие его за обнаружение считавшегося безвозвратно утраченным сервиза, не помогут ему справиться с этой тяжестью. Скороходов, Суслов и их бритоголовые дружки газет не читают, а если и услышат что-нибудь краем уха, это их только еще больше озлобит. Деньги, которые ему может быть выплатит, а может, и не выплатит государство, разойдутся за полгода на всякую чепуху, если раньше их не отнимут какие-нибудь сообразительные бандиты. И что тогда? Да то же, что и раньше…
Михаил Александрович закурил, наплевав на конспирацию, и докурил сигарету до самого фильтра. Какого черта! Кто сказал, что его поймают? Учитель Перельман – это вам не мелкий урка с тремя классами образования. Все предусмотрено и рассчитано на десять шагов вперед, и помешать ему может только случайность – такая же, как падение кирпича на голову или наезд автомобилем, за рулем которого сидит обкурившийся до полного обалдения наркоман. Вероятность угодить под колеса гораздо выше вероятности ареста, но ведь она не мешает ему ежедневно по многу раз пересекать проезжую часть!
Трехэтажная громадина школы была непривычно темна и безмолвна. В черных стеклах неподвижно стояли искривленные отражения зеленоватых уличных фонарей, и только коридор первого этажа и вестибюль были освещены призрачным голубовато-серым светом дежурных ламп. Сквозь огромные окна были видны ряды пустых вешалок в раздевалке и приземистые квадратные колонны, на которые опирался потолок вестибюля. Перельман немного постоял у входа в арку, которая вела во двор, и двинулся вправо, обходя школу по периметру. Идя по ярко освещенному пространству, он чувствовал себя беззащитным, как ползущий по праздничной скатерти таракан, но место здесь было глухое, отделенное от ближайшего жилого дома зелеными насаждениями, хозпостройками, стройплощадкой и еще бог знает чем, так что смотреть на него здесь было некому.
Свернув за угол, куда не доставал свет укрепленных на фасаде школы ртутных фонарей, Перельман вздохнул свободнее. Окно мужского туалета располагалось в торце здания. Михаил Александрович заранее позаботился о том, чтобы оно было открыто, начисто сорвав с него все шпингалеты при помощи фомки. Если бы на месте Михаила Ивановича был другой сторож, Перельман не отважился бы на такую грубую работу, которая могла быть обнаружена во время вечернего обхода и сведена на нет при помощи молотка и пары гвоздей. Но старик Струков никогда не утруждал себя такой утомительной формальностью, как тщательный осмотр принимаемого под охрану помещения, по старинке полагая, что воровать в школе нечего, кроме классных журналов с двойками и колами. То, что на дежурство сегодня заступил именно он, Перельман считал указующим перстом судьбы.
– Все одно к одному, – пробормотал он и толкнул раму.
Дождя не было уже давненько, и сухая, как порох, оконная рама открылась легко, негромко стукнув ручкой о стекло внутренней рамы. Михаил Александрович привстал на цыпочки и нажал посильнее. Окно распахнулось с торжественной медлительностью, словно приглашая его вступить в новую жизнь или заманивая в смертельную ловушку.
Перельман огляделся в последний раз и решительно забросил в черный проем окна свою свернутую сумку. Теперь пути назад не было. Он подпрыгнул, уцепился пальцами за нижний край оконного блока и легко подтянулся на руках. Тело у него было сильное и ловкое. Когда-то он приобрел гири и начал накачивать мускулатуру, чтобы в подходящий момент суметь постоять за себя. До настоящей драки дело так и не дошло, зато его занятия очень пригодились теперь, когда нужно было действовать быстро и без лишнего шума.
Осторожно соскользнув со щербатого, изрезанного перочинными ножами подоконника на сухой кафельный пол, он первым делом плотно закрыл окно, чтобы случайный прохожий или вернувшийся милицейский патруль ничего не заметил. При мысли о милицейском патруле по спине у него пробежал неприятный холодок. Он понятия не имел о том, что милицейская машина объезжает школу, и это был непростительный просчет. А если они наведываются сюда каждый час или даже каждые полчаса? А если они не только объезжают школу, но и заходят внутрь, чтобы сменить обстановку и поболтать со сторожем? Как быть, если он наткнется на них, уходя с места преступления с тяжелой сумкой? Конечно, предусмотреть все просто невозможно, но о том, что школу охраняет не только пьяница-сторож, можно было как-нибудь догадаться.
61 
