Последние отзывы

  46  

Однако выбросить из головы подпоручика ей уже не удавалось. Тем более что через день Серж Наскоков, юный камер-паж малого двора ^[46] , подкараулил ее у фрейлинского флигеля и вручил еще одно письмо. На этот раз записка была написана по-французски и состояла всего из трех строк: «Вы не ответили, не пожелали встретиться. Я это понимаю так, что вам неинтересен. Значит, такова моя судьба. Но я все равно вас люблю. А.»

Анна улыбнулась, представив, каких трудностей стоило подпоручику составить это нехитрое послание на языке, которым он владел весьма слабо, и решила подшутить, – написать длинный ответ по-французски со сложными оборотами и туманным смыслом. Но передумала.

В Царском пошли дожди, певица итальянской труппы, которая должна была давать оперу в Эрмитаже, простудилась и была не в голосе, императрица скучала, проводя много времени в манеже. Скучали и приближенные. Несколько вечеров спустя Анна нашла у себя под дверью третье послание. Подпоручик писал: «Я все решил и клянусь, что более вы никогда не увидите меня и не услышите ни слова. Но прежде чем сие произойдет, я вас умоляю, сделайте для меня такую милость, дайте возможность увидеть и поговорить с вами. Видит бог, я не прошу и не надеюсь на большее. Искренне почитающий вас, Александр Васильчиков».

«Так, значит, он уже знает, где я живу. Что ж, тем лучше. Но что ему ответить? Завтра, кажется, день занят, послезавтра тоже... Нет, зачем тянуть? Завтра – перед Эрмитажем и, будь что будет!»

Она набросала несколько слов на листке без подписи. Позвала горничную и велела передать записку подпоручику Васильчикову.

На следующий день вечером бледный Александр Семенович Васильчиков стоял на пороге ее комнаты. Анна пригласила войти, ласково поздоровалась и спросила, чем могла бы ему служить.

– Я хочу только спросить, почему вы меня избегаете?

Анна улыбнулась и отвела глаза.

– Как видите, нет.

– Но вы что-то скрываете? – продолжал допытываться подпоручик.

– Я полагаю, что даже вам должно быть известно, что у каждой женщины есть свои маленькие тайны, которые касаются только ее.

Васильчиков опустил голову.

– Ну вот опять: «даже вам»... Конечно, я простой офицер и не так образован, как вы – фрейлина просвещенной государыни, но разве это благородно – постоянно напоминать о том человеку, который вас боготворит.

– Простите, Александр, простите, пожалуйста, je n’ai pas voulu vous vexer <Я не хотела вас обидеть (франц.).>. – Она увидела, как молодой человек напрягся, чтобы уловить точный смысл фразы. Он даже невольно пошевелил губами, повторяя про себя забытые правила. Анна тут же перешла на русский язык. – Я прошу прощения, и не сердитесь на меня. Это не со зла. Просто при дворе приходится постоянно быть начеку, чтобы отличить шутку от злословия и вовремя парировать. Это входит в привычку. Начинаешь сама говорить язвительно, даже с теми, кто того вовсе не заслуживает.

– А я не заслуживаю?

– Нет. Раз я согласилась встретиться с вами после вашего письма.

– Трех писем.

– Ну, неважно. Я хочу сказать, что и вы мне небезразличны.

– Боже, значит, я могу надеяться...

– На что?

– Заслужить вашу любовь.

– Это будет зависеть от вас.

– Ах, Анна Степановна, если бы вы меня научили... Почему одних любят, а других нет?

– Вы задаете мне вопрос, на который не ответил никто со времен Овидия. Тысячи лет философы бьются над разрешением этой загадки. И потому никогда не спрашивайте женщину, за что она вас любит. Довольствуйтесь ответом на вопрос: «Любите ли вы меня?».

– Мне, наверное, никогда не заслужить право задать этот вопрос вам.

– Кто предскажет полет стрелы Амура? Дерзайте... – Она хотела добавить: «Просите и дастся вам, толцети и отверзется», но не стала, ибо Васильчиков мог ее не так понять. Он уже и так, осмелев, положил руку на ее локоть и, тихонько поглаживая теплую атласную кожу, потянулся к ней губами. Господи, как ей хотелось, чтобы он проявил себя чуточку более решительно, чтобы остался у нее на ночь и она отдалась ему не по службе, а по своему желанию, которое горячило ей кровь, заставляло сильнее биться сердце и стесняло дыхание. Но тогда, она это прекрасно понимала, все будет как обычно... А этого Анна не хотела. Она взглянула на каминные часы и высвободила руку.

– Разве вы нынче не в карауле, поручик?

Васильчиков поднял на нее затуманенный взор.

– В карауле, а что?

– Но тогда вам давно пора пойти проверить посты.

  46