Особенно,... 
9 
Интересно, насколько сблизился ее отец с Райаном за последние годы? Вполне возможно, что даже очень. Николь знала, что отец расстраивался из-за ее нежелания приезжать в Плейн-лодж. Естественно, что после ее отъезда они виделись гораздо реже, чем ему того хотелось.
Сама Николь считала, что для всех стало лучше, когда она перебралась в Штаты, во всяком случае для нее было точно лучше. В Нью-Йорке она сумела выбросить из головы прошлое, и, даже если раны, которые она считала затянувшимися, оказались всего лишь глубоко запрятанными под коркой самообмана, она уже научилась справляться с болью.
Николь вздохнула. Пора идти в дом. Снег уже снова начал падать, и у нее мерзли ноги. Отвыкла она жить зимой в деревне. В Нью-Йорке зима была гораздо более мягкой. К тому же тротуары всегда были вычищены, магазины хорошо обогревались, а в ее собственной квартире было тепло и уютно.
А здесь… Николь снова тяжело вздохнула. Нечего жаловаться на старый дом, ведь было время, когда он казался ей самым прекрасным местом на земле. Николь поежилась, стряхнула снег с сапог и приготовилась войти в сад. Откладывать неизбежное нет смысла. Надо идти и встретить то, что ее ждет, лицом к лицу. И сделать все, что от нее требуется. Да и что, в конце концов, может случиться за несколько дней? Ее отец умер, и она должна думать только о похоронах.
И тут дыхание словно замерло у нее на губах. Райан по-прежнему стоял у окна, но теперь черты его лица словно расплылись и стали таять. Николь смотрела во все глаза, парализованная мыслью о том, что грезит наяву, а в это время лицо Райана словно стало мягче, состарилось и оказалось лицом ее отца. Отец смотрел в сад почти с тем же выражением, что и Райан, – со смесью гнева и разочарования.
Николь охватила паника. Нет, это происходит не с ней. Она же не ненормальная. С психикой у нее всегда было все в порядке. Может, ее мать и была немного не такой, как все, а уж бабка-то точно не в себе. Но не она, Николь! Никогда!
И тем не менее это происходит наяву. Ее отец мертв, и все же это он стоит сейчас у окна, одетый в шерстяной кардиган кирпично-красного цвета, который она подарила ему на его последний день рождения. Его седые волосы – более седые, чем в их последнюю встречу прошлым летом, – как всегда, аккуратно подстрижены, а сжатую верхнюю губу обрамляют короткие усики военного образца. На впалых щеках Уильяма горят неестественно яркие пятна, а под глазами глубокие тени, словно он в последнее время плохо спал. Спал! Николь подавила готовый сорваться с губ истерический всхлип. Ее отец мертв! Он заснул вечным сном, и никто уже его не разбудит.
Она громко застонала. Господи, да что же с ней творится? Какая-то дикая галлюцинация, вызванная мыслями, которые одолевали ее, пока она шла домой из городка. Она думала об отце, вот воображение и вызвало его образ. Ведь Уильям Тэлбот и Райан Стоун совсем не похожи друг на друга.
Николь моргнула, и, словно в подтверждение ее мыслей, лицо отца исчезло, как по волшебству. В окне снова стоял Райан в толстом шерстяном свитере, облегавшем его ставшие более мощными плечи. Загорелое лицо хранило суровое и непримиримое выражение, но, слава Богу, это было нормальное человеческое лицо. Едва передвигаясь на ватных ногах, Николь открыла калитку и вошла в сад. Не думай о том, что произошло, приказала она себе. Это был лишь мираж, навеянный переживаниями.
Райан сразу увидел ее, и на его лице явственно отразилось облегчение. И сама Николь тоже была рада его видеть. После того что случилось, она была рада любому человеческому лицу, пусть даже это будет Райан, к которому должна была испытывать лишь презрение.
К тому времени, когда Николь подошла к дому, Райан уже держал дверь для нее открытой. Войдя, Николь одарила его благодарной улыбкой.
– Я уже начал беспокоиться, куда ты пропала, – заметил Райан.
Он хотел было помочь ей снять куртку, но она, стряхнув его руку, сняла ее сама.
– Почему? – спросила Николь, садясь на деревянную скамью и снимая сапоги. Ее руки дрожали, и она молила Бога, чтобы Райан этого не заметил. Еще не хватает, чтобы он решил, будто она его боится.
– Потому что снова начинается снегопад, – отозвался он.
Николь сняла сапоги и в одних носках прошла на кухню. Райан последовал за ней и остановился в дверях, следя, как Николь протянула сначала одну, потом другую ногу к огню, пылавшему в очаге.
– Я замерзла, – коротко объяснила она. – Вот так уже гораздо лучше.
9 
