Последние отзывы

  75  

– Да знаю я, знаю, – отмахнулся дикий. – Прости пацана несмышленого. Ему меченосец, видать, совсем башку заморочил.

Я упрямо произнес:

– Гипноз тут ни при чем.

– Ни при чем, говоришь? А чего не среагировал? Нас не поднял?

– Потому что этот меченосец – мой отец, – твердо сказал я.

Смысла скрывать уже не было.

Жук непонимающе заморгал. Думаю, он решил, что у меня мозги совсем набекрень съехали, а дикий недовольно покрутил головой.

– Ты говори, да не заговаривайся.

– Это мой отец.

– Да хоть дед с бабкой! Если твой отец стал меченосцем, то ему уже все равно. Мы для него лишь добыча.

– Не все так просто в этом мире.

Жрец вздохнул:

– Все, проехали. Отбой. Ты, малый, несешь свою смену как положено, потом я, за мной Жук. Никого к костру не подпускать, стрелять во все, что шевелится.

Я вскинулся:

– Зря не веришь. Это был мой отец. Я правду говорю.

– Да плевать, кто он! Хоть кум, хоть сват. Ему сейчас все по одному месту. Его по-настоящему заботит только жратва. Это зверь, животное, которое способно слопать даже своих детенышей. Так вышло, понимаешь?

Его лицо стало злым.

– Я тебя Христом-богом заклинаю, выкинь эту дурь из башки, иначе сам сдохнешь и нас за собой потянешь. Ну, договорились?

Я кивнул.

– Тогда мы на покой, а ты сторожи. Тебе всего-то час остался, – напоследок сказал Жрец.

От нечего делать я достал светящуюся ракушку, подобранную возле долины «гейзеров». Какой-никакой, а трофей. Мы ту долину, можно сказать, с боем взяли.

Свет от ракушки исходил какой-то успокаивающий. Может, кого и привлечет, но одно я знал совершенно точно: отец этой ночью больше не явится. Интересно, зачем он приходил? Хотел поговорить или на что-то решиться? Эх, знать бы точно.

Через час меня сменили. Я положил вещмешок под голову, закрыл глаза и ненадолго забылся. Плохо все, очень плохо.

Утром Жрец сварил кофе, не пожалев драгоценный пакетик, припрятанный к особому случаю. Видимо, час «икс» наступил.

Кофе оказался дрянным. Хоть я никогда не был ценителем этого напитка, даже мне было ясно, что вкус у него не очень. Озвучивать свое мнение я не стал. Ни к чему оно, тем более сегодня.

Жук тоже пил молча, отхлебывая горячую жидкость жадными глотками. Кадык его ходил вверх-вниз, как скоростной лифт в многоэтажке.

– Не забудь кинжал, который я тебе подарил, – вдруг сказал Жрец.

Я выразительно похлопал себя по бедру:

– При мне твой ножик, никуда не делся.

– Хорошо. – Жрец заметно расслабился.

– Чего хорошего? Ты помнишь наш первый разговор, когда уговаривал за батарейкой сходить?

– Конечно, – усмехнулся он.

– Ты говорил, что Фишка нашел в этих местах мириады цацек. Про аномалии и мутантов опять же рассказывал. Действительно, и того, и другого здесь выше крыши. Но вот цацки. За все время нашли парочку. Вот и весь улов.

Жрец засмеялся:

– Арчи, ты меня удивляешь. Нельзя же верить каждому слову. Я этим рассказом на жадность твою давил. Чтобы ты думал – не на батарейке, так на других цацках поднимусь. Элементарная психология.

– А про батарейку тоже, выходит, соврал?

Дикий сделался серьезным.

– Про батарейку – чистая правда. Ради нее мы в поход пошли и не вернемся, пока не добудем.

Ученый, внимательно прислушивавшийся к нашему разговору, щелчком отправил окурок в траву.

– Так чего рассиживаемся? Двинули!

– Двинули, – согласился я.

Мы пересекли по диагонали небольшой лесок, снова вышли на открытое пространство, про себя я окрестил это место «плешью». Здесь только ветер гонял пожухлую листву да похрустывал мох под ногами. Правда, немного погодя появился рогач. Он бросил в нашу сторону оценивающий взгляд, пришел к выводу, что хоть мы ему и не конкуренты и по всем признакам не собираемся столбить за собой территорию, но от нас все равно стоит держаться подальше, и скрылся в кустах. Мы непроизвольно усмехнулись, поскольку валить его не собирались – мясо рогача наверняка радиоактивное.

Мы вытянулись цепочкой. Жрец шагал посредине, он был единственным, кто знал дорогу, и о его безопасности стоило позаботиться в первую очередь. Если он погибнет, можно смело поворачивать обратно. Я шел впереди, пытаясь не столько засечь возможную опасность, сколько почувствовать.

Пока вроде все было нормально, взгляд ни за что не цеплялся, сердце не сжималось в предчувствии неприятностей. Но это-то и заставляло меня быть максимально осторожным. По всем атрийским приметам, если все идет хорошо, значит, в конце обязательно подстерегает полная задница, да такая, что последствий не оберешься.

  75