Особенно,... 
30 
– С удовольствием, – ответил Рэгл. Он снял пиджак и перекинул его через спинку стула.
В комнату легкой походкой вошел долговязый улыбающийся подросток в белом свитере, джинсах и черных спортивных туфлях.
– Добрый день, – сказал он смущенно.
Миссис Кейтелбайн представила их друг другу и повела по немыслимо крутой лестнице в сырой бетонный подвал, где Рэгл увидел лишенную изоляции проводку, пустые банки, затянутую паутиной ветхую мебель, матрасы и старинную раковину для посуды.
Дубовый стол уже подтащили к самой лестнице.
– Прекрасный старинный стол, – заметила миссис Кейтелбайн. – Он принадлежал моему отцу – деду Вальтера.
Ломающимся голосом Вальтер сказал:
– Он весит около ста пятидесяти фунтов. Можно взять его снизу, я сперва повернусь спиной и подниму, а потом вы подхватите, хорошо?
Юноша опустился на колени и взялся за низ стола.
За годы военной службы Рэгл привык гордиться своими физическими возможностями, но сейчас, приподняв стол до уровня пояса, он запыхтел как паровоз и едва не выронил ношу, когда Вальтер стал поворачиваться к нему лицом.
Трижды пришлось опускать стол на ступеньки: один раз, чтобы отдохнул Рэгл, и два раза потому, что дубовый монстр просто не пролезал в проемы и приходилось вертеть его то так, то этак. Наконец стол был водворен в огромную комнату со сквозняками. Тут он со стуком выскользнул из рук, и этим все кончилось.
– Я очень вам благодарна, – сказала миссис Кейтелбайн, выключив свет на лестнице. – Надеюсь, вы не ушиблись: стол оказался тяжелее, чем я думала.
Ее сын выглядел так же смущенно, как и вначале.
– Вы тот самый мистер Гамм – победитель конкурса?
– Да, – ответил Рэгл.
– Может быть, – юноша находился в явном замешательстве, – мне не следует задавать таких вопросов, но я всегда мечтал поговорить с человеком, зарабатывающим кучу денег на конкурсах... Вы рассматриваете свой заработок как удачу или как большой гонорар? Ну, скажем, один адвокат получает больше других, потому что у него котелок варит получше. Или вот старые художники, чьи картины идут сейчас за миллионы...
– Для меня это тяжелый труд, – сказал Рэгл. – Так я его и рассматриваю. А работаю я, бывает, и по восемь, и по десять часов в сутки.
– Ну да, – кивнул юноша. – Я понимаю.
– А как все началось? – спросила миссис Кейтелбайн.
– Сам не знаю, – признался Рэгл. – Увидел газету с заданием и послал ответ. Это было почти три года назад. Так и втянулся. Я с первого раза прислал правильный ответ.
– А я нет, – сказал Вальтер. – Ни разу не угадал, а посылал раз пятнадцать.
– Мистер Гамм, – обратилась к Рэглу миссис Кейтелбайн, – прежде чем вы уйдете, я бы хотела кое-что вам дать. Для поддержки.
Она быстро вышла в соседнюю комнату.
Сейчас принесет пирожное, подумал Рэгл. Или два. Но женщина вернулась с яркой наклейкой.
– Это для вашей машины. – Она протянула наклейку Рэглу. – На заднее стекло. Самоклеющаяся. Опустите в теплую воду – и прямо лепите. Бумага слезет, эмблема останется.
– У меня нет сейчас машины, – заметил Рэгл.
– А! – разочарованно протянула она.
– Тогда ее можно приклеить сзади на пиджак. – Вальтер заржал как жеребец, но вполне дружелюбно.
– Очень жаль, – смущенно пробормотала миссис Кейтелбайн. – В любом случае, спасибо вам большое. Очень хотелось вас отблагодарить, теперь прямо не знаю, как. Постараюсь сделать занятие как можно более интересным, хорошо?
– Отлично! – сказал Рэгл. Он взял пиджак и направился к выходу. – Мне пора. Значит, увидимся во вторник, в два.
В углу комнаты у окна стояла модель какой-то штуки. Рэгл остановился, чтобы лучше рассмотреть.
– Мы этим будем пользоваться, – сообщила миссис Кейтелбайн.
– А что это? – поинтересовался Рэгл.
Вещица весьма походила на макет военного укрепления. Квадратное сооружение, внутри которого можно было разглядеть несущих службу солдат. Макет был выкрашен в коричнево-зеленый и серый цвета. Рэгл потрогал торчащий из крыши пулеметный ствол и обнаружил, что он вырезан из дерева.
– Как настоящий!
– Мы таких сделали несколько штук. На занятиях по гражданской обороне для младших групп. В прошлом году, когда мы еще жили в Кливленде. А мама их привезла сюда. Да они, наверное, никому больше и не нужны. – Вальтер снова громко засмеялся. Смех был скорее нервный, чем невежливый.
30 
