95 
– Очень может быть.
– Теперь они требуют денег, требуют коридор, чтобы перелететь в ближайший российский аэропорт.
– Сколько их, скажите еще раз?
– Двое. Семьи с ними.
– А всего сколько пассажиров на борту?
– Двадцать четыре человека.
У летчика возникли подозрения, что ему заговаривают зубы, отвлекают внимание. Но ничего неожиданного не произошло, он спокойно поднялся в воздух.
– Мы боимся давать разрешение на вылет, – продолжал взволнованный голос. – Оба возбуждены, взвинчены.
– Кто-нибудь видел у них в руках оружие?
– Да. Пилот сказал, что заметил боевую гранату у одного. Представьте, что может случиться в воздухе.
Вертолет взял курс на Вина, но это еще не означало, что у Гидж-Ивана не осталось сомнений. Он знал, как их разрешить: пусть ему дадут возможность поговорить в эфире с этими людьми. Если начнут темнить, ссылаться на технические трудности, значит это ловушка. Если позволят – он с первых слов поймет, с кем имеет дело.
* * *
Проблема Гидж-Ивана стала для чеченцев актуальной буквально два-три дня назад, когда их ответственные представители в Азербайджане получили данные о странном посланце из ФСБ. Странном по методам работы, повадкам. А если два странных русских каким-то образом состыкуются? Тогда можно будет ожидать всего, чего угодно.
У Бурмистрова уже было готовое решение, ответственным лицам оно показалось наилучшим. Только бы убедить азербайджанскую сторону быстрее лоббировать вопрос в силовых структурах.
Согласие удалось получить. Всю организационную часть взяла на себя местная служба безопасности, давно искавшая повод прекратить воздушную одиссею. Чеченцам предоставили две сопряженные с риском роли – роли “террористов”. В отчете об операции, конечно, никакие чеченцы не должны упоминаться. На бумаге все осуществлялось силами доблестных сотрудников, а лавры должны были достаться директору службы.
Впрочем, чеченцы не претендовали на лавры. Они меньше всех были заинтересованы рекламировать свою деятельность здесь, в Азербайджане. На заглавные роли нашлось полтора десятка желающих – тех, кто по внешнему виду мог сойти за славян. Светлые волосы, светлые глаза, ровный, без намека на горбинку нос. Среди природных чеченцев таких было не так уж мало.
Одним из двух отобранных оказался рыжий Багауддин. Он даже согласился сбрить бороду – только бы получить возможность своими руками дотянуться до русского летчика. Каждый русский, независимо от пола и возраста, был его заклятым врагом, но летчики в особенности – ни на секунду он не забывал, как погиб старший брат.
Как и предполагалось, Гидж-Иван запросил связи с “террористами”. Связь ему пообещали наладить. Для большей убедительности провозились полчаса, хотя могли организовать разговор сразу. Озвучивать роль пригласили человека из службы безопасности, у чеченцев все-таки проступал акцент, да и артистичности им недоставало.
Сидя в салоне, “захваченного” “АН-а”, сотрудник кричал, заикаясь, в эфир:
– Не хочу больше ни с кем г-г-говорить! Очередная п-п-подстава!
– Да я на них не работаю, – прозвучал сквозь потрескивание голос Гидж-Ивана. – Можешь, конечно, не верить, но я тебе хочу помочь.
Кроме сотрудника с актерским талантом и полным отсутствием акцента, в салоне находились только двое чеченцев. Багауддин впервые услышал летчика, который до этого виделся только в своей бронированной оболочке. До боли сжал ребристую рукоять пистолета. Клюнет или нет?
– Не счит-тайте вы т-т-там меня за идиота! – продолжал орать сотрудник. – П-п-по-мощники нашлись!
– Я с тобой говорю с вертолета. Мне тоже надо в Россию, но это отдельный разговор. Тебя как звать?
– Г-г-григорий. Да все равно ты меня не к-к-купишь. Говори, что хочешь. Только пусть мне дают коридор.
– Не тот ты метод выбрал, Гриша. Когда это русский мужик гражданских брал в заложники? Да еще твои же дети там. Или нет?
– Хватит мне ч-ч-читать мораль. Наелся, – сотрудник с актерскими задатками немного сбавил крик.
– Не дури, успокойся. Главное – успокойся. Я вам вреда не хочу. Вас кинули – допустим.
– Кинули?! Да нас с д-д-дерьмом смешали! Сколько лет уже жить не дают, на каждом шагу г-г-грязной тряпкой в м-м-морду: ты здесь человек т-т-третьего сорта. Уехать тоже не дают. Хату хрен п-п-продашь, контейнер не отправишь. Уезжай г-г-гол, как сокол. А куда я денусь в России, у меня там нет никого? Детей пошлю м-м-милостыню собирать?
95 
