Последние отзывы

  25  

Огромное, называемое морем озеро делало вдох и выдох длиной в полвека – в девяностые годы его уровень постоянно повышался. Нижний уровень бульвара оказался лишь немногим выше уровня воды. Во время сильного ветра с моря волны хлестали через ограждение из металлических труб, окатывали скамейки, стволы деревьев. Мало того, стала проседать почва и асфальт прорезали трещины.

Теперь Рублев видел все с близкого расстояния. Море в бухте спокойно лучилось, но следы его последней атаки солнце еще не высушило. Людей здесь было мало, а уж автомобилей точно ни одного.

– С этим типом мне давно полагалось бы встретиться, – продолжал Шаин-мюэллим, – Большая скотина.

Водитель притормозил возле пристани, где шла посадка на прогулочный катер. Очереди из желающих не составилось – то ли дефицит туристов был тому виной, то ли цена билетов.

– Вон он, вижу, – кивнул Шаин-мюэллим в сторону катера. – Удобное место для общения. По крайней мере никто не вылезет и не вмешается.

Шаин-мюэллим передал Комбату тот самый, уже опробованный в подвале “ТТ”. Только без глушителя, чтобы габариты были поменьше.

– Откуда такое доверие?

– Шестое чувство. Без него я давно бы на кладбище лежал или кормился бы из милости какого-нибудь дальнего родственника.

Выбрались из машины, прошли мимо касс прямо к сходням, сколоченным из досок. Водитель, опередив их, сунул деньги человеку, который проверял билеты. Судя по масляным пятнам на майке, тот выполнял на катере и другие, более важные функции.

Сам катер был довольно большим. На скамейках под навесом могло бы поместиться человек пятьдесят. Шаин-мюэллим отпустил водителя, приказав не отъезжать далеко от пристани. Окинул взглядом тех, кто собрался на морскую прогулку по бухте. Были здесь влюбленные парочки, были родители с детьми. Кто-то уже уселся, кто-то стоял у борта, из динамиков доносилось “Мама шика дам”, но не в киркоровском исполнении, а в оригинале, на турецком.

Все-таки странно, что “мюэллим” взял с собой на такой разговор чужака. Или чужаку, наоборот, больше доверия – любого из своих могли успеть подкупить, соблазнить? А может, это элементарная проверка на вшивость? Нет времени думать, надо действовать по обстоятельствам.

Партнер по переговорам в самом деле уже поджидал в застекленном помещении нижнего уровня. Его фигуру можно было бы назвать пропорциональной, если бы не арбузом выпирающий живот. “Восьмой месяц беременности”, – с иронией определил про себя Рублев. При нормальном, без отвислых щек и двойного подбородка лице, груди и предплечьях, не отягощенных жировым слоем, живот, распирающий тонкую дорогую сорочку казался бутафорией, использованной с какой-то неясной целью. Но Шаин-мюэллим удивления не выказал. Они обнялись с обладателем живота и завели неторопливый разговор, из которого Комбат ничего не мог разобрать.

Впрочем, он не очень огорчился. Он знал восточную манеру вести дела. В России два субъекта такого рода при встрече сразу взяли бы “быка за рога”. Здесь будут долгие любезности, ритуал взаимных комплиментов. Неизвестно вообще, дойдет ли дело до сути. Может быть, какие-то мелкие, недоступные стороннему глазу нюансы, позволят тому или другому сделать вывод, что решение вопроса надо отложить на потом. Или незачем упоминать о разногласиях вслух, чтобы не ударить по чужому самолюбию – обязательства уже признаны, и через два дня претензии будут молча, без лишних слов, удовлетворены.

Кто-то, Комбат уже не мог вспомнить кто именно, однажды объяснил ему суть восточного этикета одним словом – словом “пэрдэ”, означающим занавес, завесу. Есть очень многие вещи, которые не произносятся, а только подразумеваются.

Этот полупрозрачный занавес присутствует только при разговоре равного с равным. Там, где есть неравенство, в особенности если это неравенство начальника и подчиненного, там только лесть и послушание с одной стороны и приказы с другой…

Сейчас все свидетельствовало о том, что здесь беседуют две равнозначные фигуры. Человек с животом-арбузом тоже взял одного сопровождающего – скуластого, с желтоватым цветом кожи и немигающим взглядом узких глаз. Его можно было бы принять за чужака еще с большим основанием, чем Рублева. Но сам Комбат не спешил с выводами – он уже обратил внимание, что среди местных нет какого-то одного преобладающего типа. Встречаются и смуглые и светлокожие, и скуластые и толстогубые…

  25