Последние отзывы

  32  

— О, да, я позволял себе это время от времени, — хрипло пробормотал он.

— Да ты просто… — Фреда не договорила, вне себя от ярости.

Он говорил о своих победах над слабым полом с такой легкостью, что ей оставалось только благодарить Бога за то, что она не оказалась в списке его жертв!

— Что ты хотела сказать? — спокойно переспросил Келвин.

— Что джентльмены этим не бахвалятся!

Келвин негромко рассмеялся.

— Это Дейл так считает?

Фреда устало вздохнула.

— Не лучше ли нам вернуться к работе? В конце концов, завтра вечером я занята, — многозначительно добавила она.

Ужин в компании Дейла не слишком привлекал ее, но это все равно приятнее, чем терпеть общество Келвина!

— А кто в этом виноват? — проворчал он, передвигая лестницу. — Мне кажется, гораздо важнее вовремя закончить ремонт, а ты бросаешь работу ради своего Дейла!

— Это тебя не касается, — сухо возразила Фреда.

Сам-то ты наслаждался холостяцкой жизнью, а других критикуешь, возмущенно подумала она. Ничего, теперь Милдред со своими матримониальными планами накинет на тебя узду!

— Как тебе живется в родительском доме? — невинно поинтересовалась она, и, услышав в ответ невнятное ругательство, заулыбалась. — Извини, я не расслышала.

— Я тебе уже говорил, — отчетливо проговорил Келвин, — что даже красить тебе потолок и прибивать полки мне приятнее, чем общаться с матерью. Жить с ней становится с каждым днем все труднее!

— Приятно слышать, что я смогла хоть в этом тебе помочь, — с издевкой ответила Фреда.

Ее подмывало спросить, насколько Милдред продвинулась в сватовстве своего сына с Хильдой Прентис, но она не решилась так явно проявлять интерес к этой теме.

Келвин не ответил на ее последнее замечание, и Фреда продолжила покрывать лаком перила. Они отгораживали часть помещения, где она намеревалась устроить уютный уголок для посетителей. Там они могли бы за чашечкой кофе просматривать книги.

Это была одна из тех самых перемен, которые она собиралась ввести в своем магазине. Другая идея заключалась в том, чтобы увеличить количество книг, которые покупатели могли бы выбирать самостоятельно. Эта мера была отчасти вынужденной, потому что Фреда не так хорошо знала классику, как ее отец, и не могла давать советы так квалифицированно, как это делал он.

Вдруг дважды звякнул колокольчик, возвещая о появлении посетителя. Фреда взглянула на часы и нахмурилась. Уже почти восемь часов вечера. Кто это может быть?

Обрадовавшись, что она не одна в помещении магазина, Фреда осторожно выглянула из-за перил и увидела… Милдред Джадсон.

Лучше бы это был грабитель, невольно промелькнуло у девушки в голове. Она не видела эту женщину уже одиннадцать дней, но их последний разговор накрепко засел в ее памяти. Что ей могло здесь понадобиться? Знал ли Келвин, что его мать заглянет сюда?

— Здравствуйте, Милдред, — поздоровалась Фреда нарочито громко, чтобы предупредить Келвина, и нервно покосилась на шкаф, за которым тот стоял.

— Мой сын, вероятно, уже ушел. — Гостья огляделась и, решив, что Фреда одна, окинула девушку ледяным взглядом и заявила обвиняющим тоном: — Я звонила, прежде чем прийти, и узнала голос Келвина!

Значит, это была она, сообразила Фреда. Поговорив с Дейлом, девушка решила, что и в первый раз звонил он… Так вот почему Милдред не назвалась, когда трубку поднял Келвин!

Его машина была припаркована на заднем дворе магазина, но его мать, очевидно, не заметила ее, раз считает, что он ушел!

Фреда облизала пересохшие губы.

— Чем могу быть полезна? — осторожно начала она.

Миссис Джадсон прошла вглубь магазина, окидывая помещение критическим взглядом.

— Я уже говорила тебе, — холодно заявила она, — чтобы ты держалась подальше от моего сына. Но, судя по всему, ты проигнорировала мою просьбу.

Услышав ядовитые нотки в ее голосе, Фреда непроизвольно взглянула в сторону шкафа. Слышит ли Келвин этот разговор?

— Я его сюда не приглашала.

Девушка старалась говорить спокойно, хотя ей хотелось крикнуть Милдред, чтобы оставила ее в покое. Она еще не совсем оправилась после смерти отца, а постоянное общение с Келвином не давало ей возможности расслабиться, и нервы ее были на пределе. Гостья презрительно скривилась.

— Он всегда жалел немощных и беспомощных, — колко заметила она.

  32