Последние отзывы

  54  

Понятие одновременности, несмотря на кажущуюся точность, благодаря некоторой растянутости во времени любого процесса, а уж тем более присущему человеку, ретроспективному восприятию мира – сложная штука. Тем паче существовало некоторое запаздывание, ведь не видел же Бортник непосредственно пучины вод и наведенные на делегацию «Индиры Ганди» дула. Информация шла к нему по цепи, и это тоже вносило свою лепту в толкование одновременности. Так вот, тревожные сообщения пришли к нему по нескольким паутинам и цепям сразу.

Гидроакустический пост доложил об обнаружении двух пловцов, координаты которых не совпадали с местонахождением посланников «Индиры Ганди». Точнее, двух объектов, которые с вероятностью восемьдесят два процента опознавались как аквалангисты. По этому поводу командир субмарины тут же передал распоряжение все еще находящемуся под водой Румянцеву. Распоряжение кодировалось и пересылалось через систему специальных гидрофонов.

Кроме этого, пришел тревожный перехват голосовой информации, ведь торчащую в перископной трубе «ушастую» антенну никто не выключал, а поскольку расстояние сократилось до минимума, то теперь она могла улавливать даже перешептывания за стеклами капитанского мостика, причем без всякой лазерной струны. Тут имелись и свои минусы. Теперь из-за близости узконаправленная антенна не могла охватить все судно. Пришлось вмешаться человеку. В очередной раз доказывая роботам, что без него они покуда ничто, мичман Синийчук указал программе приоритеты. Естественно, капитанский мостик значился первостепенным объектом для прослушивания, и это несмотря на то что, по сути, сам капитан «Пенджаба» находился сейчас возле сходней, в составе встречающей делегации. А там, на мостике, за стеклом, на языке урду произносилось следующее:

– «Вот их хваленый корсар.

– Точно он?

– Но ведь капитан.

– То есть представился капитаном, да?

– Ну?

– А вдруг они тоже?..

– Что, как и мы? (Смех – 3 секунды.) Этого не может быть. Ну и рассмешили, капитан.

(Уже этого Бортнику было достаточно, чтобы сделать выводы о подозрительных намерениях сухогруза, но поскольку он не слушал последовательность изложения, а читал текстовый файл, то мог видеть, что произносилось дальше. А там следовало еще более захватывающее продолжение.)

– А не слишком ли он молод для главного пирата?

– Почему вы думаете, что он молод? Он же с бородой.

– Все они с бородами, шайтан забери! Ладно, пусть пройдет вперед по палубе. Сколько прошло времени?

– Думаете, наши водяные люди (дословный перевод) еще не закончили?

– Дадим им еще время.

(У командира Бортника волосы встали дыбом. Он понял, что вовремя отдал команду Владимиру Михеевичу.)

– Дадим. Аллах велик и щедр! (Смех – 2 секунды.)

– Но неужели за этого сморчка дадут миллион двести новых?

– Прекрати, не дразни шайтана. Он только приработок – основную сумму дадут за эту плавучую скалу…»

У Тимура Дмитриевича Бортника больше не имелось никаких сомнений ни в самих вершащихся событиях, ни в подоплеке происходящего. Его большущий, с пролысинами лоб мгновенно покрылся бусинками пота. Однако он был боевым командиром атомохода, он знал, что такое время, знал цену секунд и ведал, что главное командирское качество – это не визжать благим матом, соревнуясь в выбивании перепонок с сиреной, а последовательное и заблаговременное назначение целей. Кроме того, еще большее значение имеет момент перехода от состояния высшей готовности к действу. Но до этого апогея существовало еще несколько дискретов времени, которые требовалось заполнить до отказа.

51

Паровоз воспоминаний

Так вот, на этом фоне, и даже несколько раньше, Тимур и попал в мореходку. Он прошмыгнул ту же мясорубочку, что и Герман, поскольку тоже предварительно прошел навылет «суворовку». Однако и здесь он опередил его на несколько лет. Временные метки рождения несколько расходились в годах и даже в веках – на целую единицу. Он успел вылупиться в жизнь в двадцатом!

Первые два года их обучали тайно. Они прозябали под вывеской какого-то судостроительного техникума, формы не носили и даже разучились салютовать при встрече широкопогонистым старшим офицерам. Нет, не здесь, в «техникуме», – преподаватели маскировались в пиджаки и свитеры. Но ведь учились они в Питере, а тут военные встречались на каждом шагу, даже после Нового Бреста. Иногда попадались моряки в форме. И Тимур с сокурсниками хоть и не прикладывали руки к не обремененной беретом голове, все же внутренне подбирались, когда по дороге попадался седоусый, но еще подтянутый лейтенант. Можно было догадаться, что ранее, до Бреста, он значился капитаном третьего, а то и второго ранга: дабы не разгонять, а хоть как-то сохранить человеческий фактор военно-морской мощи, смекнувшей, что к чему, стране пришлось пойти на хитрость. Вероятно, кого-то и провели.

  54