76 
Проходя мимо “БМВ” своего Сутенера, Валька остановилась и перекинулась с Вадиком парой слов, посетовав на непруху. Вадик ей посочувствовал, но при этом заметил, что надо работать, шевелить фигурой и не ловить мух. “Жрать охота”, — добавил он без всякой связи с вышесказанным и сильно зевнул, прикрыв рот широкой мясистой ладонью.
— Не вопрос, — сказала Валька и обеими руками приподняла свою правую грудь, просунув ее в открытое окошко “БМВ”.
— Иди работай, дура, — ласково сказал Вадик и ущипнул ее за сосок — слава богу, промазал, козел этакий.
Валька махнула на него рукой, развернулась и пошла в обратном направлении, поблескивая высокими голенищами ботфортов и покачивая роскошными бедрами. Жрать ему охота! Как будто ей, Вальке, не охота... Это сорокакилограммовой пигалице, у которой только кожа да кости, хватает одной морковки в сутки, а такой солидной, фигуристой даме, как Балалайка, необходимо хорошо питаться, не то, того и гляди, шкура обвиснет и будет болтаться складками, как на умирающей слонихе... Подумать только, она, Валька, русская красавица, выпускница филфака МГУ, должна кормить не только себя, но и этого мордатого бегемота Вадика, который в слове из трех букв делает пять ошибок!
Она отошла от машины сутенера метров на пятьдесят, дойдя до границы своего “огорода”, когда возле нее притормозил сильно подержанный “Опель-кадет”. “Опель” был белый, и Валька мысленно поморщилась: она не любила белые автомобили. Белый автомобиль хорош, когда сходит с конвейера, но уже после первой тысячи километров он раз и навсегда делается грязным, сколько его ни мой, сколько ни полируй. А эту машину к тому же никто особенно не мыл и тем более не полировал. Да и сама машина... Валька на глаз попыталась прикинуть, сколько ей может быть лет — пятнадцать, восемнадцать? Получалось никак не меньше пятнадцати. Эта рухлядь стоила какие-то жалкие гроши, а значит, Балалайке снова выпал пустой номер — так, очередной придурок, решивший безнаказанно блеснуть своим сомнительным остроумием перед уличной девкой.
Но работа есть работа, и Валька подошла к открытому окну машины, включив на лице самую обольстительную из своих улыбок.
— Не хочешь развлечься, красавчик? — промурлыкала она в темноту салона, откуда знакомо пахло ванильным освежителем воздуха и табачным дымом.
— Ничего не имею против, — раздался из темноты глуховатый голос. — Садись.
Водитель потянулся, чтобы открыть дверцу. Свет уличного фонаря осветил низко надвинутое на лоб джинсовое кепи с длинным козырьком, длинные, до плеч, русые волосы, усы и разлохмаченную бородку. На переносице у водителя кривовато сидели круглые очки в тонкой стальной оправе — точь-в-точь как у Джона Леннона на известной фотографии.
“Хиппи, — подумала Валька. — Когда же они переведутся?”
— Пятьдесят долларов в час, — предупредила она.
— И деньги вперед, — добавил хиппи. — Знаю, знаю, садись. На, возьми свои деньги.
Баксы были как баксы, хотя и старого образца. Валька бросила их в сумочку, щелкнула замочком и боком скользнула в открывшуюся ей навстречу дверцу. Поудобнее пристраивая на сиденье свой роскошный, обтянутый коротенькой юбчонкой зад, Балалайка привычно покосилась на машину Вадика. Серебристый “БМВ” стоял на прежнем месте, но вот Вадик, этот семипудовый боров, больше не сидел за рулем: оттопырив жирную задницу, он топтался возле окошечка киоска, где торговали хот-догами и пивом. Морду свою он, понятное дело, просунул в окошко, а на заду у него глаз не было, так что видеть, куда и с кем укатила его подопечная, этот толстопузый козел не мог.
Валька мысленно пожала плечами: а, будь что будет! В конце концов, мужики, которые до сих пор косят под хиппи, на поверку обычно оказываются вполне приличными, безобидными людьми — музыкантами, художниками, телевизионщиками, программистами какими-нибудь... Словом, интеллигентами. Правда, и среди интеллигентов попадаются отморозки, до которых далеко даже зеку с двадцатилетним стажем отсидок, но это уж дело случая.
Клиент окончательно лишил ее возможности выбора, передвинув рычаг переключения скоростей и плавно отпустив сцепление. Машина отчалила от бровки тротуара и пошла, набирая скорость, в сторону Центра. Водитель ловко закурил одной рукой, включил радио, поморщился, услышав голос Юры Шатунова, и задвинул в приемную щель магнитолы кассету. “Oh, girl”, — своими сладкими голосами затянули ребята из Ливерпуля. Валька усмехнулась и бросила на клиента быстрый косой взгляд, в котором сквозила снисходительность. Она ничего не имела против “Битлз” — нормальная группа, под их музыку хоть пляши, хоть трахайся, хоть сиди на диванчике и грусти о бабьей доле, — но взрослые мужики, ведущие себя как сопливые фанатки школьного возраста, всегда вызывали у нее недоумение. Что ж, у каждого своя таракан в башке, и слава богу, что у этого парня таракан безобидный.
76 
