Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
64 
У них, скажем, плиту «Индезит» покупают, а они — подарочек! Так бы и вы! Мы укололись вашей вакциной, а вы нам чарочку с закусочкой…
— Ой! — Светлова мигом приняла этот разбитной развеселый тон. — Что ж вы сразу-то не сказали? Не посоветовали! Я бы мигом.
— Иди, иди, хрен старый! — Семенова решительно затолкала мужа в квартиру. — Таким, как ты, подносить — Минздрав по миру пойдет!
— А вот и не прав твой Минздрав, что не уважает простого человека…
Дверь захлопнулась перед носом Ани.
Она вышла из унылого поезда. И остановилась в раздумье.
Женщина, сидящая на скамейке у подъезда, очевидно, соседка Семеновых, с любопытством уставилась на Анну.
Внешне соседка была точной копией Семеновой. Клонируют их, наверное, все-таки! В таком же, несколько иной, правда, расцветки, халате, выглядывающем из-под пальто, такого же примерно веса и комплекции, с похожим выражением лица.
Было понятно, что соседка явно прослушала всю беседу Светловой с хозяйкой квартиры — второй этаж, двери подъезда настежь, — а Семенова разговаривала громко и темпераментно!
Эта женщина явно была в курсе всего. И явно не в силах хранить распиравшую ее информацию.
— Конечно, «все хорошо»! Хорошо у них все, видите ли! Люську из дома выставила, чего ж теперь не жить.
— Выставила? — без особого энтузиазма поинтересовалась Аня.
Она знала по опыту, что таких собеседниц не надо побуждать к разговору. Если уж они рот открыли — расскажут все, что знают.
— А то не выставила! Конечно! Как стало ясно, что Люська в подоле принесет, ее сразу и за порог.
Свекровь называется!
— А где же отец ребенка? Что, он не мог позаботиться?
— Да где ж ему быть? Там уж не позаботишься, где он сейчас! На том свете-то!
Женщина кивнула куда-то в неопределенном направлении, где, по ее мнению, и мог находиться тот свет.
— Какие там могут быть заботы? Застрелили ведь Женьку Семенова.
Характерно, что женщина указала все-таки не наверх, а куда-то в сторону. Очевидно, у нее были серьезные сомнения, что муж Люськи мог претендовать на место в раю.
Пространный рассказ, за который болтливая соседка с удовольствием принялась, полностью подтверждал это Анино предположение.
Обстоятельства гибели Женьки Семенова полгода назад почти полностью совпадали с текстом песни профессора Лебединского:
«Там вдали, у метро…»
Стандартная ситуация для Петербурга девяностых. Где еще мог сложить голову «боец молодой»?
Где мог найти применение своим юным, нерастраченным силам хулиган Семенов, с детских лет предававшийся всем стандартным порокам большого города и не пропустивший ни одного — алкоголь, токсикомания и все прочее. Женька Семенов — источник мучений для родных и соседей.
Не имело смысла выслушивать долгие разглагольствования болтливой соседки. Проще и полезнее было послушать профессора Лебединского, изложившего суть событий на редкость доходчиво и лаконично. Практически конспективно. Не упустив при этом ни одной существенной детали.
Женька Семенов, оказывается, сложил голову в стандартной бандитской разборке весной этого года. И тут уж «даму в белом» заподозрить было никак нельзя.
К тому же разборка случилась еще весной, когда и Геннадий Гец, и Осип Николаев, и Марион Крам были живы и здоровы, а женщина в белом еще не начала являться к ним с визитами.
"
— Ну, вот… А Люська у них, у Семеновых, не прописанная жила, — продолжала свое повествование Анина собеседница. — И не в браке! А уже беременная была, когда Женьку-то застрелили. Ну, как его похоронили, она еще у них пожила, у Семеновых. А вот как родила, да недоношенного, они ее и выставили за порог.
— Где же она сейчас?
— Кто?
— Да Люся.
— Где-где! Дом такой открыли у нас в Петербурге — для нагулявших.
— Далеко отсюда?
— Да тут он, рядом. И совсем даже недалеко. Называется приют «Юная мама»! Во как!
* * *
В приюте «Юная мама», где Аню, намекнувшую на некую спонсорскую помощь, встретили очень приветливо, только и разговоров было что о Люське…
«Люська молодец… Люська герой…»
Аня, честно говоря, не могла понять этих сверхвосторгов. Конечно, по сравнению с теми, кто бросает младенцев, Люся, может, и молодец, но все-таки это не героизм, это нормально — не оставить своего ребенка, не бросить.
* * *
— А вот и он! Наш Женечка!
Спальня была в голубых тонах.
«Мальчик! Женечка — мальчик, — догадалась Светлова. — И Женечка — в честь папы».
64 
