Последние отзывы

  57  

Она чувствовала, как что-то твердеет под ней все сильнее и сильнее, и мощь эта слегка пугала ее и неотвратимо притягивала к себе.

Резко раскинув ноги и обхватив бедрами тело мужа, она решительно сделала то, чего ей так хотелось — она не отдавалась теперь ему, она брала его сама, получая его и одновременно отдаваясь ему всем своим существом, страстно и горячо впитывая в себя его ласки, которые с каждой минутой становились все более необузданными.

Теперь дыхание у обоих было резким, хриплым, нетерпеливым, по-настоящему бешеным и хищным.

Будто два одинаково мощных зверя схлестнулись в дикой битве друг с другом не на жизнь, а на смерть.

Победу одержали оба. Она возвестила о себе страстным криком женщины и сдержанным рычанием мужчины.

Обессиленная, Алина упала на грудь мужа, всхлипывая и целуя его одновременно.

Две слезинки скатились на его грудь из ее глаз, но разгоряченный Банда даже не заметил их, благодарно и нежно поглаживая ее по все еще вздрагивающим плечам.

Это были слезы счастья и любви — у женщин подобное не редкость…

* * *

Туристическая фирма, услугами которой решил воспользоваться Самойленко, назначила выезд на четыре утра, чтобы за сутки успеть проехать Беларусь, Польшу и попасть в Словакию, а за следующие сутки добраться до Италии.

Без пятнадцати четыре Николай занял свое место в автобусе и огляделся.

Контингент пассажиров комфортабельного высокопалубного «Мерседеса» был, на его счастье, как на подбор — что называется, на все вкусы. Интересно, что и места в салоне будто специально были распределены так, чтобы группы туристов с разными интересами не смешивались и не пересекались друг с другом, разделенные четкими границами рядов кресел.

Переднюю часть салона занимали старушенции лет пятидесяти-шестидесяти. Они представляли ту часть коммерсантов-спекулянтов, которые «врубились» в систему давным-давно, без сожаления расставшись с работой на государство, начав еще в горбачевские времена с торговли столь дефицитной после знаменитого указа водкой, затем сигаретами, уж потом польскими товарами, привнеся в лексикон белорусов выражение «курица — не птица, Польша — не заграница». И, наконец, накопив кое-какое состояние и выкупив места на столичном рынке-стадионе, эти старушенции занялись более «серьезным» бизнесом. Посадив в торговые палатки дочек-сыновей, они сами каждые две недели отправлялись в шоп-туры то в Италию, то в Турцию, а кто и еще дальше — в Эмираты например.

География их поездок всегда определялась не личными пристрастиями и любовью к какой-то конкретной стране, а лишь балансом спроса и предложения — выбор товара для продажи определял и выбор страны.

Эти тетки совершенно не чувствовали себя потерянными в обществе или обиженными государством, как большинство их ровесниц на просторах некогда необъятной страны. Они четко знали, чего хотят и как этого добиться. Они были жесткими, непримиримыми и решительными — настоящими прожженными стервами. Они никому не доверяли — ни дочерям и невесткам, остававшимся во время их шоп-вояжей торговать на стадионе, ни сыновьям и зятьям, подвозившим и сторожившим товары. Мужей, у кого они еще были, эти ведьмы за людей не признавали вообще. И даже друг с другом, понимая, естественно, насколько они похожи, эти старушенции общаться толком не могли, подозревая в каждой конкурентку и врага.

Они так и ехали всю дорогу — молча, тупо уставившись в окно автобуса.

Задние ряды «Мерседеса» оккупировали «туристы» совсем другого сорта: десяток девушек совершенно определенного, как классифицировал их для себя Самойленко, вида — хорошо прикинутых, ухоженных и веселых, и четыре короткостриженных парня в черных джинсах и черных же кожаных куртках. Ни девушек, ни парней позже, в Италии, он не видел, и о характере их занятий мог только догадываться, но то, что это были не «шопники», было совершенно очевидно — назад, в Минск, они возвращались без товара.

Сам Коля Самойленко получил место в центре «Мерседеса», у небольшого возвышения, которое напоминало столик в купе поезда. Дополняло это сходство то, что кресла» напротив были также развернуты к этому возвышению, и пассажиры сидели спиной к движению автобуса.

В креслах напротив Николая устроились две женщины, примерно тридцати — тридцати пяти лет, симпатичные, улыбчивые, контактные.

— Здравствуйте, — первой заговорила одна из них, сняв куртку, положив сумку и усевшись на свое место.

  57