Последние отзывы

  87  

На его взгляд, половина диких номеров, которые в последнее время взялся выкидывать его подопечный, была продиктована марихуаной.

– Убери это говно, – сказал он, – и не вешай мне лапшу на уши. Куда ты его дел?

– Придерживаю пока, – признался Волков. – Если начнут копать всерьез, можно будет подложить им тело… Убит в перестрелке и так далее… Не мне вас учить.

– Козыри прикупаешь, – усмехнулся полковник, – молодец… Только учти: если попробуешь у меня за спиной этими козырями играть.., если ты, сука, еще раз…

– Да понял я, понял, – сказал Волков. – Сколько можно об одном и том же?

– Сколько нужно, столько и можно, – снова успокаиваясь, проворчал Лесных. – И ни хрена ты не понял. Ты думаешь, если Колышева нет, то ты свободен, как горный орел? Не обольщайся, дружок.

Вокруг тебя мои люди. Искать их не пробуй: сразу узнаю и башку оторву. Теперь вот что. Хватит играть в волшебника Изумрудного города, пора браться за дело.

– Это насчет Спицына? – спросил Волков.

– И насчет Спицына, и насчет Орлова, и насчет прочих, – сказал Лесных. – Начинай потихоньку вести агитацию. Акции должны быть проведены чисто, без помарок. Вас сейчас будут пасти. Впрочем, достаточно не оставлять свидетелей, и все будет в ажуре – где областная администрация, а где наша секта… Точек пересечения никаких, так что вас заподозрят в последнюю очередь. Главное – не повторяться. На твоем месте я бы подумал о том, стоит ли оставлять в живых исполнителей.

– Концы в воду, – полувопросительно сказал Волков.

– Вот именно, – кивнул полковник, – концы в воду.

– А агитация? – спросил «волшебник Изумрудного города».

– Направление оставь прежнее, – сказал Лесных. – Продажность властей, коррупция, воровство… Дети зла, одним словом. Основной упор, как и прежде, на безработицу, народ-де с голоду пухнет, а им и дела нет… В общем, все то же самое, только увеличь напряжение. Было бы неплохо организовать пару демонстраций протеста перед зданием областной администрации…

– А против чего протестовать? – спросил Волков.

– Против агрессивной политики американского империализма, дурак, – сказал Лесных. – Против чего сейчас вся страна протестует? Против того, что жрать охота, а работать лень… Против того, что у соседа бабок больше, а он делиться не хочет. Иди в собес, потолкайся в очереди, там любую старуху конспектировать можно, не разговоры, а сплошные лозунги…

– Ладно, ясно, – буркнул Волков. Чертов полковник сегодня, словно нарочно, унижал его на каждом шагу. Я тебе наагитирую, подумал Волков. Теперь он был уверен в одном: спокойная жизнь кончилась. Лесных решил действовать, а это означало, что предстоял большой напряг.., большой и совершенно ненужный.

Ладно, решил он, всех денег не заработаешь. Пора приводить в порядок дела, пора присматривать себе уютный домик на берегу океана… Пока что домик. На виллу придется зарабатывать там. Здесь было бы проще, но здесь начинает пахнуть жареным. Когда Лесных добьется своего, ему, Александру Волкову, будет поздно думать об устройстве личных дел: полковник обожает избавляться от исполнителей своих грандиозных замыслов.

Пока будут решаться вопросы переезда (какое чудесное слово – переезд, такое добропорядочное…), следует для отвода глаз продолжать действовать по намеченному полковником плану. Одним Спицыным больше, одним Орловым меньше – это были житейские мелочи, которые Волкова не беспокоили. Если полковнику нужны их головы – пожалуйста, жалко, что ли? Доставим в оригинальной упаковке… Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.

А потом…

Волков даже прикрыл глаза, чтобы Лесных не смог прочитать в них его мысли.

Потом посчитаемся, полковник.

Глава 15

Лейтенант Николай Силаев не любил ходить пешком.

Эта нелюбовь объяснялась очень просто: с раннего детства Коля Силаев, росший, как и все его сверстники, на переломе истории, мечтал о шикарной жизни, полностью отдавая себе в этом отчет.

Старенький цветной телевизор, купленный родителями в рассрочку еще в те времена, когда деньги чего-то стоили, а цены на товары десятилетиями держались на одном уровне, был сверкающим окном в мир, где люди жили красиво и все поголовно были умны, хороши собой и независимы.

К семнадцати годам Коля понял, что ничего общего у него с героями телесериалов нет и не будет, если он не под суетится. Красоты особенной ни он сам, ни тем более крапивинские девицы в нем не находили, умом он тоже не блистал… Стоит ли в таком случае говорить о независимости?

  87