Последние отзывы

  101  

— И что же делать?

— Мне надо сломать пальцы.

— Ты с ума сошел!

— Тогда и изменившийся почерк можно объяснить.

Потом… Он взял молоток и взвесил его в руке.

— Что ты собираешься делать? — непонимающе спросила я.

— Что-что? Ударить! — рассмеялся он.

— Андрей! — Я вцепилась в его руку. — Не смей себя калечить!

— Заживет как на собаке.

— Но ты же не… Не сможешь больше стрелять. Я имею в виду, так точно.

— А может, я этого больше и не хочу? Поставим точку.

— Нет! Не смей!

Он ударил молотком по пальцам правой руки. А закричала я. И закрыла лицо руками. Это было жестоко. Он не должен был этого делать при мне. Зачем? Чтобы я начала его ненавидеть? Ведь мне было так больно! Даже когда по пальцам моего мужа, Михаила Конанова, потекла кровь, я не чувствовала такой дикой боли. Теперь у меня подогнулись ноги.

Я очнулась на диване.

— Ну что ты, Зая? — ласково спросил он. — Все уже кончено.

Его правая рука была завязана платком.

— Зачем? Мог бы попросить меня выйти.

— Поверял крепость твоих нервов. Зая, ты все та же плакса. Ну разве так можно?

— Дай я хотя бы наложу… повязку, — всхлипнула я.

— А вот этого делать не надо.

Все-таки какой сильный человек! Он справится. А я? Психологическая подготовка Гали Зайкиной заняла какое-то время. Он долго меня инструктировал.

— Запомни: беременность — твой главный козырь. Не выкладывай его на стол раньше времени. Не надо входить в кабинет следователя с видом: «Вы что, не видите — я беременна!» Играй. Он сам должен догадаться. И почувствовать вину. Легче всего манипулировать человеком, который чувствует за собой вину. Он всячески будет стараться ее загладить.

— Кто будет вести дело?

— Не знаю. Я аккуратно навел справки обо всех следователях. Общие сведения, кое с кем поболтал, в пивной посидел. Пока ты была на работе. Ты должна внимательно изучить собранную мною информацию. К примеру, Семенов. Не женат, родом из деревни. Это был бы для тебя оптимальный вариант.

— Почему?

— Во-первых, не женат. Детей нет. Даже собаки не держит. Неизрасходованный запас нежности и потребность заботы о слабом и беззащитном существе. Постарайся его понять.

— Хорошо. — Я взяла исписанные листы бумаги. — Я все это прочитаю.

— Зая, это будет непросто.

— Перестань. Я справлюсь.

— Ты не понимаешь, — с тоской сказал он. — Вся эта бравада до того, как ты откроешь дверь в кабинет следователя. А дальше… Срабатывает психологический фактор. Обстановка. Человек, которого ты не знаешь и который облачен властью. Сначала страх, потом паника. Если ты врешь, а он начинает задавать наводящие вопросы. Уверенно чувствует себя только человек, который говорит правду, и скрывать ему нечего. Но это не твой случай. Все домашние заготовки становятся ненужными. Запомни: никогда разговор не проходит так, как ты планируешь. Чем тщательнее планируешь, тем круче меняется схема. Лучшее — это импровизация. Поэтому бери паузу. Тупик — бери паузу. Скользкий вопрос — бери паузу. Твой козырь — беременность. Падай в обморок. Делай вид, что тебя мутит. Проси воды.

— Я поняла.

— Твоя задача: максимально расположить его к себе. Убедить в том, что ты не врешь. Не получится — так хотя бы в том, что ты ко всему этому не причастна. Если надо — приноси меня в жертву.

— Андрей!

— Без колебаний. Надо — жертвуй. Я тебя заранее прощаю. Я должен доделать начатое, — упрямо сказал он. — Как только я доберусь до Кошкина… Я его видел, а он меня нет. Я знаю о его существовании, он о моем не знает. Все козыри у меня в руках.

— Но… я не могу столько времени тебя не видеть!

— Добивайся свидания. Если все пройдет гладко и меня осудят как Пенкина за кражу мобильных телефонов, я попрошу разрешения на бракосочетание. Мы можем расписаться. Если ты этого, конечно, захочешь.

— Ты еще спрашиваешь!

— Нам дадут свидание. И первую брачную ночь разрешат провести вместе, — усмехнулся он. — Главное — веди себя правильно.

— Я постараюсь.

Я и сама не заметила, как согласилась. Да и что мне было делать? Ведь он украл мобильный телефон! Причем заранее узнал, что отец девушки -большая шишка. Он отрезал пути к отступлению. Мне ничего не оставалось, как проводить его в тюрьму.

И теперь я опять одна. Господи, дай мне силы!

В РАЮ

Она поставила точку и закрыла дневник. Не следовало всего этого писать. Ведь это улика. И воспоминания… Воспоминания так болезненны. Словно заново все это пережила. Но рассказывать еще больнее. Глаза в глаза. Можно, конечно, промолчать. Но ведь этот человек будет к ней ходить, и рано или поздно она проговорится. Как было, например, в пиццерии. Рассказывала о Михаиле Конанове, а он подумал, что о гражданском муже, который уехал на Север. Выходит, что мужчина, с которым жила когда-то Чусова, уехал на Север. А вдруг он объявится? Следователь Семенов знает о Чусовой больше, чем сама Наталья. То есть женщина, живущая по ее документам.

  101