Особенно,... 
61 
Но сейчас-то все уже позади. Жизнь наладилась, жизнь в общем-то прекрасная, и у них хватает денег не только на себя. Они даже помогают родителям и могут позволить себе то, о чем раньше и не мечтали. И эта операция, за которую пришлось заплатить такие большие деньги…
Инна смотрела на мужа, боясь, что сейчас он начнет рассказывать, начнет свою горькую исповедь, и тогда все рухнет. Весь их устроенный быт, все их благополучие.
И ей вдруг захотелось крикнуть на мужа, приказать ему, чтобы он замолчал и ничего ей не говорил. Но она сидела, нервно теребя край халата, чувствовала, как земля качается под ногами и вот-вот оборвется и полетит в какую-то бесконечно глубокую черную пропасть.
Олег поднял рюмку.
– Знаешь, Инна, лучше тебе ни о чем не знать.
– Наверное, ты прав. Лучше ни о чем не рассказывай. Ведь это тайна?
– Это страшная тайна, Инна. Это страшно настолько, что ни ты, ни я до конца не сможем все это осознать.
– Не говори, – попросила Инна и положила свою теплую ладонь на холодную руку мужа.
Она сжала его безжизненные пальцы и с мольбой заглянула в глаза, думая про себя: «Только бы он не начал говорить, только бы он сдержался!»
Затем она поднялась, зашла мужу за спину, обняла его за плечи и прошептала на ухо:
– Олег, все обойдется. Пойдем спать. Ты устал. Ты очень устал, и тебе надо отдохнуть. А завтра сходим в парк, можно куда-нибудь съездить. Ты же обещал детям, что погуляешь с ними.
– Да, я помню, – как-то безразлично и уныло сказал Олег, тяжело поднялся из-за стола, зажег в ванной свет, затворил за собой дверь.
А Инна осталась на кухне. Ей было не по себе, сердце бешено колотилось и казалось, что сейчас жизнь по капле вытекает из нее, как вода из дырявого сосуда…
Олег смотрел на свое отражение в зеркале, держа в правой руке бритву. Его лицо было намылено, и он показался сам себе призраком, человеком, пришедшим с того света.
«Что, Пескаренко, ты хотел делать научные открытия, а разрабатываешь наркотики, губишь людей, зарабатываешь на этой грязи деньги. Разве об этом ты мечтал? У тебя же светлая голова и ясный ум. А занимаешься такой дрянью».
Но тут же появилась другая мысль – спасительная.
«Если бы не эта работа, если бы не Кормухин, если бы не Станислав Семенович Бархатков, Сашенька давно бы умерла, а мы с Инной прозябали бы в нищете, не имея денег даже на кусок хлеба. Жили бы в однокомнатной „хрущевке“, считали бы каждый рубль, каждую копейку. Нет, нет, хорошо, что я ничего ей не сказал, очень хорошо. И что это на меня нашло?»
Олег улыбнулся белыми от пены губами и приступил к бритью. Затем он почистил зубы, принял душ, накинул на плечи дорогой халат, купленный Инной за границей ему в подарок, и, шлепая босыми ногами по начищенному паркету, двинулся в спальню.
Жена лежала на боку. Ее глаза были закрыты. Олег, стараясь не шуметь, забрался под одеяло, затем придвинулся к Инне, обнял се за плечи и прошептал:
– Спи, дорогая, спи. Я тебе ничего не говорил. Это так… Нервы расшалились. Хочется чего-то, а чего – я и сам не знаю. Все будет хорошо, родная, ни о чем не беспокойся.
Жена взяла его руку, пахнущую дорогим лосьоном, прижала к своим губам и нежно поцеловала.
Олег ощутил этот нежный, мягкий и влажный поцелуй, ему сделалось грустно, и он почувствовал одиночество – то одиночество, которое знакомо человеку, не имеющему возможности поделиться самыми сокровенными мыслями и вынужденному хранить их в тайниках своей души, на самом дне, никому о них не рассказывать и даже самому бояться к ним возвращаться.
Он отодвинулся от жены, положил руки под голову и долго лежал с открытыми глазами, глядя на белый потолок, по которому мелькали призрачные тени. А перед его глазами плыли формулы, переворачивались страницы блокнота, и мозг Олега уже начал работать над другим, размышлять об одной, на первый взгляд, незначительной проблеме.
"Так, так, – думал Олег, – завтра, когда я расскажу о своих соображениях Станиславу Семеновичу, толстые стекла его очков тут же запотеют, губы задрожат.
То-то он удивится! Даже не поверит, что все так просто.
А ведь мы бились над этой проблемой почти три месяца и не могли решить. А я вот так, ночью, чуть не поссорившись с женой, решил ее, нашел простой выход, лежащий на поверхности, до которого никто не мог додуматься. А ведь все так просто!"
Глаза Олега Пескаренко закрылись, и он уснул сном праведника, с блаженной улыбкой на лице.
61 
