Особенно,... 
61 
– Пи-а жа-ста, – произносит он. – И арахис.
Он произносит это с таким властным видом, что я перестаю удивляться, почему англичан вышвырнули из всех их колоний.
Угрюмый египтянин за стойкой молча повинуется. А я говорю англичанину, что не рекомендую ему так разговаривать с барменами в Орегоне.
– Вряд ли я окажусь в Орегоне, – отвечает он, с трудом концентрируя на мне взгляд. – Зато какое местечко! Клянусь ранами Господними, чего здесь только не найдешь!
Мне уже показывали его, называя одним из экспертов в области радиографии, приехавшим с новой искровой камерой, специально созданной для обследования пирамид. Я сообщаю, что тоже окунулся в этот котел брезжащих возможностей в надежде найти тайный храм.
– Я не сомневался в том, что вы будете выглядеть именно так.
– Если вас интересует мнение пьяного эксперта, то я бы назвал это котлом чепухи. Но если вы нуждаетесь в точке зрения более трезвых экспертов, то…
Он забирает свое пиво и арахис, подхватывает меня под руку и тащит к своему столу, представляя как известного пирамидиота сэра Потаенного А4.
– Присаживайтесь, сэр Потаенный, и пролейте истинный археологический елей на этих неотесанных мужланов.
Их было пятеро: англичанин до кончиков ногтей, толстый чернобородый американец приблизительно моего возраста, старый немец в тонированных очках и белом полотняном костюме и двое представителей каирского университета. Несмотря на весь мой пыл, эти неотесанные мужланы едва обратили на меня внимание. Они возвращаются к своей прерванной полемике о социополитических, теологических и религиозных последствиях грядущей встречи между тяжеловесами в Заире.
– Мне глубоко плевать, если Али займется тибетской йогой и левитацией! – заявляет американец. – Суд присяжных все равно вынесет ему приговор. Это гарантированно.
У него очень мужественная манера поведения, толстая шея и мощные руки, втиснутые в футболку. Надпись на его груди свидетельствует о том, что он является членом стэнфордской группы «Звездные войны с линейным ускорителем» и отражает их девиз «Слишком никогда не бывает».
– Конечно, Али великий боксер. Но он стал великим отнюдь не благодаря своей вере. Самым главным была его скорость, сильно поубавившаяся за последнее время, и язвительность ответов. Если в его способностях и было что-нибудь эзотерическое, так это язык.
– Да, – отвечает прирожденный англичанин. – Его черная пасть была что надо…
– Но когда он попытался воспользоваться своим языком: «Через девять секунд сдохнешь, бледнолицый!» – у него ничего не получилось. Большой Джордж – это другая история! Это вам не Дядюшка Листон. Это вам не параноик Флойд Паттерсон. Это добропорядочный узколобый извращенец, которому глубоко наплевать на то, что о нем думают черные!
Произнося это, он обращался к египетским студентам, но у меня создалось впечатление, что все это делается для старшего товарища.
– И поскольку Али не удалось его загипнотизировать, то к чему все свелось? К физическим данным. Скорость, вес, сила. Форман быстрее, сильнее и моложе. И мне наплевать, за какую страну он сражается!
– Да, – соглашается англичанин. – Современная тактика против древних суеверий. Гарантированный нокаут.
Это выводит немецкого профессора из состояния равновесия.
– Ну и что? – откашливается он, качая головой. – Вы хотите сказать, что с помощью именно этой тактики вы нокаутировали Насера?
– Это несправедливо! – обиженно выкрикивает англичанин. – Если бы не этот чертов Эйзенхауэр, мы бы…
– Еще раз напоминаю вам, джентльмены, что эта схватка состоится посередине африканского континента в три часа ночи при полной луне в созвездии Скорпиона.
Американец обвиняет немца в том, что тот слишком много читал Джозефа Конрада.
– Может, пару лет назад Али и смог бы положить Формана, но сейчас у нас на дворе 1974-й. Времена переменились. И теперь ему уже не поможет то, что он чернокожий.
– И христианство не является гарантией победы, – с улыбкой напоминает профессор. – Как это недавно выяснилось у нас в Германии.
– Никогда не мог понять, – замечает англичанин, поглощая свой арахис. – И что это привело его сюда?
– Али? Надо было тщательнее следить за его карьерой. Это его стиль…
– Да при чем тут Али, придурок?! Я об Эйзенхауэре!
Это вызывает такой приступ веселья, что американец от хохота опрокидывает свой стакан, а когда отклоняется назад, чтобы растекающаяся выпивка не пролилась на него, падает со стула. Египетские студенты, не прекращая смеяться, помогают ему подняться и усаживают обратно. До него наконец доходит острота немца, и все смешки затихают. Немец снимает пиджак и складывает его у себя на коленях. Над столом, да и во всем баре повисает напряженная тишина. Посетители, сидящие за соседним столиком, задумчиво потягивают свои напитки, а мусульмане благодарят Аллаха за то, что им запрещено употребление алкоголя.
61 
