Последние отзывы

  63  

– Мать моя, мамочка, – пробормотал он, вытирая дрожащей мокрой ладонью мокрое лицо. – Вот это да…

– С тобой уже можно разговаривать?

– Да погоди ты, какие разговоры… Выпить дай. Арцыбашев сделал шаг вперед и отвесил ему звонкую пощечину. Воробейчик вздрогнул и неуверенно схватился за щеку, но глаза у него прояснились.

– У меня нет времени, Володя, – сказал Евгений, – так что извини. К среде мешки должны быть готовы.

– Какие мешки?

Арцыбашев снова занес руку, и Воробейчик испуганно закивал.

– Все, все, я понял. Что ты, в самом деле? Что за энкаведешные замашки? Я понял.

– Повтори, пожалуйста, что ты понял.

– Мешки к среде…

– И никому ни слова. Помни про пятьсот тысяч. Если все будет в порядке, они твои.

Воробейчик тряхнул головой, прогоняя остатки пьяной мути.

– А если не будет? – спросил он.

– Будет, – заверил его Арцыбашев. – Должно быть, а значит – будет. А про то, что случится, если все пойдет коту под хвост по твоей вине, тебе лучше не знать. Ты меня понял?

Воробейчик кивнул, механически выжимая воду из лацканов раскисшего, потерявшего форму пиджака.

– Отступать некуда, – сказал ему Арцыбашев. – Все уже завертелось, так что теперь либо пан, либо пропал. Пойдем, тебе надо переодеться.

* * *

Юрий сидел в полосатом шезлонге у самой линии воды, и мелкие волны касались подошв его кроссовок. Он курил, полузакрыв глаза и стараясь не смотреть туда, где между гостями расхаживала с уставленным запотевшими бокалами подносом загорелая, неуловимо изменившаяся Алена. Это было трудно, и порой их взгляды все равно встречались. Тогда Алена чуть заметно приподнимала уголки губ, отчего ее лицо на мгновение теплело, озаряясь внутренним светом, который так любил Юрий.

Двухнедельная разлука помогла ему разобраться в своих чувствах. Это был необходимый перерыв в затянувшемся марафоне безумия, но Юрий понял это лишь к концу первой недели, когда тоска немного улеглась, сделавшись привычной и потому не такой острой, как вначале. Он осознал, что прожил три месяца как во сне, ни о чем не думая и ничего не ощущая, кроме постоянного головокружения и щемящего восторга. Ее руки, волосы, глаза, теплые губы и нежное опытное тело заслонили весь мир. Когда их не стало рядом, он огляделся и вспомнил о Цыбе, Алена не раз утверждала, беззаботно смеясь, что Цыба наверняка в курсе их отношений. Юрий этому не верил. Кто, как не Цыба, третий месяц подряд опекал его и пресекал все его слабые попытки исчезнуть с горизонта? Если бы Арцыбашев был осведомлен о том, что творилось за его спиной, он повел бы себя иначе. Юрий затруднялся сказать, как именно, но иначе.

Еще Алена говорила ему, что любовь не бывает грязной.

В этом он тоже сомневался. Во всем, что они делали, в каждой их встрече, в каждой минуте счастья ему чудился едва уловимый душок чего-то нечистого, наподобие запаха прогорклого жира, который издает забытая неряшливой хозяйкой немытая сковорода. Если бы его губы могли произнести эти слова, он постарался бы объяснить Алене, что ворованное счастье не бывает долгим, а любовь украдкой не может с полным правом называться любовью.

Теперь, когда она вернулась, он чувствовал, что объяснить ей это придется. Она не собиралась уходить от Арцыбашева. Юрий, в отличие от своего старинного приятеля Цыбы, отлично видел, что Алену устраивает существующее положение вещей и она не намерена что бы то ни было менять в расстановке сил. Зачем, собственно? С Юрием ей было хорошо, а с Арцыбашевым – спокойно.

– Выпьешь что-нибудь? – внезапно услышал он ее голос над самым ухом. Алена стояла рядом с шезлонгом, держа у плеча нагруженный поднос, и улыбалась ему одними глазами.

Юрий показал ей свой стакан, в котором было еще глотка на три прозрачной смеси, и отрицательно покачал головой.

– Ты останешься ночевать? – едва слышно спросила она, протягивая ему поднос. Он снова покачал головой, и свет ее глаз немного померк, словно где-то внутри передвинули бегунок реостата, уменьшив напряжение в ее персональной сети. – Значит, встретимся у тебя?

– Нет, – сказал он. – Прости меня, если сможешь, но.., нет.

Ее глава сделались совсем темными.

– Что случилось? Впрочем, здесь не место. Мы еще поговорим об этом.

Юрий хорошо знал, чем закончится такой разговор. Он уже сто раз пытался говорить с ней “об этом”, но все его “так нельзя” разбивались вдребезги о ее “хочу”, а потом в дело шли аргументы совсем иного порядка, и остатки его решимости летели в тартарары от одного прикосновения ее губ. Поэтому он твердо сжал губы и снова покачал головой.

  63