Особенно,... 
97 
— Не они. Климов.
— Хочешь пикантную подробность? Это тебя слегка отрезвит, милая. Ха-ха! — не удержался от смешка Стас.
— Что такое?
— Это касается предмета твоих воздыханий.
Люба невольно покраснела и тут же запротестовала:
— У меня нет никакого предмета!
— Меня-то не обманывай. Сколько лет я тебя знаю? И как знаю.
— Перестань пошлить.
— Прошу прощенья, — усмехнулся он. — За то, что оскорбил ваши чувства. Так вот. Что касается предмета. До недавнего времени фамилия Бориса была не Мосин, а Моськин. Ха-ха! Но при замене паспорта на российский из нее как-то само собой выпали две буквы. Случайно. Или не случайно. Возможно, ошибка паспортистки, а возможно, он за эту ошибку щедро заплатил. И быть бы твоей Касе Моськиной, если бы товарищ вовремя не подсуетился. Как бы молод, красив и богат он ни был, ну кто из дам захочет стать Моськиной? Кассандра Моськина! Это я вам скажу… Ха-ха! — он вновь рассмеялся. Люба же рассердилась:
— Ну, избавился человек от неблагозвучной фамилии, и что?
— Да так. Ну что, милая, тебе легче?
— Ничуть. Это все, что ты узнал о Борисе?
— Пока все, — задумчиво сказал Стас.
— Вот и успокойся. Пусть хоть кто-то будет счастлив.
— Это да, — туманно ответил майор Самохвалов.
Но к этой мысли Люба все равно вернулась.
«Борис Моськин», — подумала она по дороге домой и невольно усмехнулась. Как часто приходилось в детстве Борису с кулаками бросаться на обидчика? И какое у него было прозвище? Мося? Моська? Насчет комплексов она не ошиблась. Там такое намешано! Тему лучше не поднимать.
Меж тем время неумолимо приближалось. Час икс. День, назначенный для свадьбы. Всесильный Климов сделал так, чтобы в этот день в загсе никого из брачующихся не было, только Кася и Борис. Разумеется, день будний, потому что в субботу это и с любыми деньгами невозможно. Событие решили отметить скромно, с минимальным количеством гостей, и в тот же вечер, прямо из ресторана, молодые должны были отправиться в свадебное путешествие. Место, где Кася и Борис собирались насладиться обществом друг друга, держалось в глубокой тайне.
— Мы хотим побыть вдвоем, — скромно опустив очи и порозовев от смущения, шептала Кася. -И даже отключить мобильный телефон. Это маленький остров в океане, с которым почти нет связи. Я не умею плавать, но Борис обещал меня научить.
— Как это романтично! — не удержалась Люська. -Вдвоем! В океане! Ах!
— А удобства там есть? — с сомнением спросила Люба.
— Ну конечно! — возбужденно заговорила Кася. -Борис сказал, что там очаровательное бунгало. Показывал фотографии. Есть душ, электричество, маленькая кухня. Он хочет насладиться моей необыкновенной кулинарией. Он так сказал.
— В медовый месяц — готовить… Фи! — усомнилась теперь уже Люська.
— Но я так люблю готовить! — воскликнула Кася. — А уж для него! А когда мы вернемся, будет готова наша квартира. В новом доме. Одна из комнат точно. Хотя Георгий Кимович сказал, что мы можем пожить и у него. Пока весь ремонт не будет закончен.
— А что на это сказал Борис? — спросила Люба.
— Сказал, что мы подумаем.
Они с Апельсинчиком переглянулись, и обе вздохнули. Медовой месяц на острове в океане! Как романтично! Она — счастливица!
— Ну что? Теперь ты успокоилась? — спросила Люська.
— Теперь да, — вынуждена была признать Люба. Последним ее сомнения рассеял сам Климов, сообщив, что его юристы готовят брачный контракт.
Звонок Самохвалова застал Любу врасплох.
— Если хочешь быть в курсе событий, ноги в руки и — пулей сюда, — рявкнул Стас.
— Сюда, это куда? — растерялась она.
— В офис Климова! Я знаю, что это недалеко от твоей работы. — И он назвал адрес.
— Но у меня консультация…
— Это твои проблемы.
— Но…
Он отключился. Люба еще больше растерялась. Стас не станет беспокоить по пустякам. Но вот ведь какой вредный! В чем суть, так и не сказал! И почему в офис? Она перенесла назначенную консультацию с риском потерять клиента и вскоре уже была на месте. Самохвалов стоял на крыльце и заметно нервничал.
— И все-таки что случилось? — спросила она, поднявшись по ступенькам
— Я получил анонимную записку. На, читай. В руки не дам, — предупредил он.
Люба уставилась в листок, который он предъявил. Текст был отпечатан на лазерном принтере. «Бумаги Шестакова лежат в бардачке "Мерседеса" Михаила Абрамовича Тюля. Свидетель».
97 
