Особенно,... 
99 
В Ватикане был создан новый монашеский орден, который, по сути своей, и включил в себя всех людей, обеспечивающих Проект. Даже наемников, отпустив им все грехи, прошлые и будущие. Потому что их задачей была охрана этих самых тайников. Хоть кто-то из них обязан был уцелеть, даже если мир бы провалился в пропасть.
О Катастрофе в книге уже не было ничего, но это и понятно. В послесловии, написанном каким-то Фернаном Миллем, было сказано лишь о том, что Бергманн, судя по всему, Катастрофу не пережил. Но его Проект состоялся. Церковь, к которой в годы гибели мира, обратились даже те, кто не верил ни во что, сумела провести его дальше, через мрак Темных лет, через гибель почти что всего человечества. И именно Церковь оказалась тем центром, вокруг которого началось формирование нового общества. Какие-то монахи-наемники уцелели, равно как и другие люди из Проекта. Что и требовалось.
И, как мне кажется сейчас, прогресс все же был остановлен. По всему миру. Вот здесь, на Большом Скате, или в Новой Фактории – вершина прогресса. Альтернатива – оставаться дикарем, негром. А другой альтернативы нет, похоже, не предусмотрено.
В книге об этом не было написано, но мозаика у меня в голове сложилась именно так. А по-другому не складывалась.
Когда я дочитал книгу и отложил ее в сторону, за окном начинало светлеть. Ночь прошла, а я и не заметил.
* * *
Несмотря на то, что наступила суббота, выспаться после проведенной за книгой ночи не светило, надо было идти в церковь. Не то, чтобы это здесь было обязательным, я у Веры по пути на сей счет многое выведать успел, но новому в городке человеку начинать с такого пренебрежения точно не стоит. Тем более, что службу вести должен будет преподобный Савва, тот самый, который будущее Веры определит.
Мальчишка от булочника не подвел, я обнаружил пакет с выпечкой, на котором было написано мое имя, у калитки. Пакета Тети Насти уже не было, забрала.
Заглянул на конюшню, подкинул в ясли сена для Зорьки, потом в дом пошел, завтракать да умываться.
Затруднился в другом, не знал, что здесь принято надевать в церковь. Какой-нибудь «выходной костюм» должен быть, наверное? Или не должен? Черт., тоже заранее спросить не озаботился. Насчет танцулек выяснил, узнал, что многие приезжают с дальних краев острова, так что бриджи с сапогами – вполне нормально. А вот в церковь?
Ничего умного не придумав, натянул все те же бриджи с сапогами, да рубашку свежую. Жилет с многочисленными карманами, шляпа – и все. С револьвером вышло затруднение, надевать или не надевать? Решил не брать, куда его потом денешь, если с ним в церковь нельзя, но вообще, как мне кажется, в местный «дом божий» с оружием наверняка можно. Не стану утверждать наверняка, но вот кажется мне так. Хотя, могу и ошибаться.
На улице было довольно людно, и шли люди в одном направлении все больше. «Принарядившихся» я среди них не видел, к слову, так что с этим все в порядке, а вот мужчины и некоторые женщины были вооружены, так что револьвер, похоже, я дома зря оставил. Ну да ладно, ничего страшного, от кого мне здесь отбиваться?
Церквей в городке было несколько… точнее не так: церковь была в городе одна, огромная, на центральной площади, но кроме нее имелось еще два зала собраний, где службу вели проповедники-добровольцы, из числа одобренных преподобным Саввой. Тот же Черный квартал предпочитал слушать проповедника своего, а через него, насколько я успел уже догадаться, тот же преподобный транслировал «адаптированные версии» проповедей. Да и «черный квартал» старался в быту с кварталами «белыми» не пересекаться, равноправие в этом мире не слишком декларировалось.
Еще зал собраний был в стороне порта, туда захаживали все больше приезжие, купцы, моряки и другой временно оказавшийся на Большом Скате люд. Но главное собрание, естественно, было в главной же церкви, куда и несли меня сейчас ноги.
Аглая, к сожалению, сегодня на службу не собиралась, так что увидеть ее сейчас я не надеялся, хоть и не отказался бы. Зато у самой церковной ограды встретил Веру, в компании с Евгеном и всей его семьей. Увидев меня, она замахала рукой и побежала навстречу, явно обрадованная.
– Можно я с тобой сяду? – с ходу спросила она.
– Можно, почему нельзя, – усмехнулся я. – Заодно подскажешь, если я что-то не пойму или сделаю неправильно.
Я мельком взглянул на лицо Евгена и обнаружил, что тому такой поворот не понравился. Со своей стороны он прав, но мне кажется, что Вере вообще сейчас хорошо бы ощутить свою независимость, не надо ей встраиваться в семью дяди на правах одной из младших. Она младшая в рамках их большой семьи, но не в дядиной, это важно понимать.
99 
