Последние отзывы

  20  

— Ну ты даешь. Ну, сознательный. А какая картинка тебе подошла бы: с рабочим у станка?

Но мы тебя не виним: тяжелое было детство, — продолжали прикалываться байкеры.

— Цьщ, шнурки. Много себе позволять стали.

Атаман не злился. Он чувствовал свою принадлежность к другому поколению и принимал это как само собой разумеющееся. Нечто странное отвлекло его внимание — мгновенная, острая, как укол иглы, вспышка света у линии горизонта в дальнем, на краю видимости, конце шоссе. Так отсвечивает солнце в бинокле или оптическом прицеле.

— Видишь вон тачку? Попробуем тормознуть.

Поглядим, остановит или нет.

Сблизившись с «Нивой», Штурман махнул рукой. Водитель сбросил скорость до минимума и выглянул в окно. Присмотревшись, Атаман различил пассажира кавказца с трехдневной щетиной.

— Как там дальше дорога?

— Худшее вы уже проехали, — ответил водитель.

— В ту сторону ушла саранча, — предупредил Штурман. — Сильно не гоните.

Байкер понятия не имел, почему из десятков встречных машин Терпухин выбрал именно эту. Но решил потянуть время, поддержать разговор.

«Что за люди? — задавался вопросом Юрий, Стараясь не разглядывать водителя и пассажира слишком настырно. — Террористы не остановились бы ради нас, преступники тоже. Может, я вообще напутал — потерял квалификацию?»

Их рассматривали не менее заинтересованными взглядами.

— А вы байкеры, значит? — вопрос водителя прозвучал почти риторически.

Штурман кивнул, не считая нужным уточнять особый статус Атамана.

— Слет у вас здесь, что ли?

— С чего ты взял?

— Посылка есть для одного из ваших, просили передать. Сказали, где-то здесь он сейчас сшивается.

— Для Гоблина? — осенило Юрия.

— Точно.

— А ты его знаешь? — впервые открыл рот человек с орлиным носом и красными белками.

— Встречались однажды.

Кавказец вылез из машины, поздоровался со всеми за руку.

— Дорогая вещь, большой начальник просил отдать. Замучились уже искать этого чертова Гоблина. Может, посоветуешь, как побыстрей на него выйти?

— Что за подарок дорогой? — прищурился Терпухин. — Гранату в зубы? Я бы тоже такой не прочь подарить.

Человек с трехдневной щетиной разочарованно сплюнул на асфальт.

— По следу, значит?

— След по большому счету еще не просматривается.

Собеседник помолчал минуту, беззастенчиво разглядывая Атамана с ног до головы. Сделал для себя выводы.

— Слушай, сколько тебе надо, чтобы оставил Гоблина в покое?

Такого оборота Юрий не ожидал.

— А сколько не жалко?

— Я с ним должен разобраться, — заявил кавказец не терпящим возражения тоном. — Пять процентов твои. Я тебя сразу оценил, по глазам.

Пять процентов от моих денег, клянусь Аллахом.

Только отдыхай, сиди дома.

— Извини, друг. У меня к нему свои претензии.

— Гоблина я должен взять. Не послушаешь — пожалеешь, — вернувшись в машину, кавказец захлопнул за собой дверь.

* * *

Оскверненную церковь опять побелили внутри, навели порядок. Батюшка освятил ее заново. К этому мероприятию подгадал свой приезд атаман из краевого центра. Явился с десятком сопровождающих — все в папахах, кителях, сшитых по дореволюционному образцу, штанах с лампасами и офицерских сапогах. У многих за поясом нагайки с красиво отделанными рукоятками.

— Станичники! — воззвал городской атаман хорошо поставленным голосом. Братья и сестры! Сколько можно терпеть кощунства, учиняемые над народом нашим и верой!..

Местные казаки слушали приезжего, скептически щурясь. Цену городским краснобаям они хорошо знали. Явились не запылились. Нацепили, как цапки, царские ордена. Не те, настоящие, которые предки кровью и подвигами добывали на первой мировой, а новенькие, заново отштампованные по старому образцу. Кто из них в седле удержится, если лошадь будет настоящей, скаковой? Да ни один: им привычнее жопу греть в мягком кресле.

— Давно пора стать полноправными хозяевами на нашей исконной земле! продолжал распинаться оратор.

Компания прихвостней дружно зааплодировала, из толпы станичников послышались только одиночные хлопки.

— Хочет всем распоряжаться от нашего имени, — ворчали про себя казаки. — Не надо нам больше идейных вождей, хватит.

— Да я же помню его по городу, — зашептала бойкая бабенка, когда-то лет десять назад учившаяся в техникуме. — В горкоме комсомола работал, не помню только, каким секретарем по счету — вторым или третьим. Как демонстрация, так репетицией на площади командовал.

  20