8 
– Ну, знаешь! – с искренним возмущением воскликнула Нина. – Если так смотреть на вещи…
– Если так смотреть на вещи, – подхватил Максим, – можно выволочь на свет божий множество фактов, которые кое-кто предпочел бы надежно похоронить. Если так смотреть на вещи, можно надеяться, что в конечном итоге мир, в котором мы живем, станет чуточку чище, светлее и прозрачнее и чудеса в нем начнут случаться не только такие, от которых с души воротит.
– А если выяснится, что ты ошибся? – спросила Нина, поняв, что у Максима уже все решено и отговаривать его бесполезно.
– Я буду рад, – серьезно ответил он. – Или ты в самом деле думаешь, что смысл моей работы заключается в раздувании скандалов на пустом месте?
– Если бы я так думала, я бы с тобой не спала.
Максим опять усмехнулся, на этот раз немного веселее, и залпом прикончил кофе.
– Знаешь, – сказал он задушевным тоном, – ты только что сделала довольно потешное заявление. Во всяком случае, по форме. Однако я, как матерый журналист, привык, что называется, смотреть в корень и понял, что ты имела в виду. Поэтому отвечу тебе не менее потешным заявлением. Ты часто спрашиваешь, что такого я в тебе нашел. Так вот, отвечаю: вот это самое и нашел.
– Что? То, что я не сплю с раздувателями дешевых сенсаций?
– Н-ну-у… В общем и целом – да. В самом широком смысле.
– А как-нибудь поконкретнее ты не можешь объяснить?
– Могу, – сказал Максим, глянул на часы и вскочил. – Мать моя, времени то сколько!.. Ну-ка, бегом наводить красоту, если хочешь, чтобы я тебя подвез!
– Торопишься? – не без огорчения спросила Нина, как будто это не было видно и так.
– Очень, – подтвердил Максим. – Долг требует, чтобы я до захода солнца раздул пару-тройку сенсаций – по возможности, сама понимаешь, здоровых, потому что нездоровые дешевле, и, если раздувать их, норму придется увеличить самое меньшее вдвое. А когда дневное светило сядет, я непременно дам тебе более узкое, специализированное объяснение по поводу качеств, которые привлекают меня в твоей персоне.
– Эту бы грозу да на ночь, – с лукавой улыбкой сказала Нина, поднимаясь из-за стола.
– Все тебе будет – и ночь, и гроза, – с напускной свирепостью пообещал Максим.
Обещанию этому не суждено было сбыться, но в тот момент, в половине седьмого сырого и туманного сентябрьского утра, ни он, ни его невеста об этом даже не подозревали.
Глава 2
– Елки-палки, – Глеб Сиверов осторожно поставил на стол дымящуюся чашку с черным, как отвар каменного угля, и крепким, как динамит, утренним кофе. – А ведь я его, кажется, видел!
– Кого? – рассеянно спросила от плиты Ирина, бросив через плечо мимолетный взгляд на экран телевизора.
На экране в данный момент красовалось изображение криво завалившегося в неглубокий придорожный кювет «мерседеса», из которого спасатели в исполосованных световозвращающими нашивками комбинезонах как раз вытаскивали тело водителя.
– Не кого, а что, – поправил Глеб. – Вот этого «мерина» я вчера вечером видал. Я как раз проезжал мимо, когда он в кювет скатился.
Ирина повернулась к нему лицом, временно оставив без внимания аппетитно скворчащую на сковороде яичницу.
– И ты не остановился? – с искренним изумлением спросила она.
Сиверов отрицательно помотал лохматой со сна головой, отхлебнул кофе и пожал плечами.
– Мне показалось, что в этом нет необходимости, – сказал он, видя, что не удовлетворенная этой пантомимой Ирина продолжает испытующе смотреть ему в лицо.
– Как это «нет необходимости»? На твоих глазах случилась авария, а ты…
– Да не было никакой аварии! – Глеб сердито отодвинул пустую чашку и сунул в зубы сигарету. – Скорость у него была километров десять в час, не больше, может быть, даже пять. Ну, словом, то ли только что тронулся, то ли вот-вот остановится… И вдруг, представь себе, поворачивает и так это аккуратненько, на тормозах, сползает в кювет.
– Что?!
– Представь себе.
– Все равно надо было остановиться, – безапелляционно заявила Быстрицкая, снова поворачиваясь к мужу спиной и ловко поддевая лопаткой глазунью. – Не закуривай, яичница уже готова. Если бы ты остановился и помог ему, он мог выжить.
– Видишь ли, – сказал Глеб, послушно кладя незажженную сигарету поперек пачки, – я хотел остановиться и даже начал притормаживать. Сама понимаешь, смотрю в зеркало: как там наш пострадавший? А пострадавший, вообрази себе, преспокойно открывает дверцу и выходит из машины. Ну, я решил, грешным делом, что это либо пьяный, либо обколотый, либо какая-то новая разновидность дорожной подставы, и поехал себе дальше…
8 
