Особенно,... 
6 
Армянский монах в черном выглядел таким же потускневшим от старости, как и все строение. Не в силах распрямить поясницу, он с тревогой задрал голову. Человек в папахе, с винтовкой за спиной и саблей на боку мог с равным успехом оказаться диким курдом или русским казаком. В первом случае он нес бы монаху верную смерть.
Чтобы не пугать старика, Лаврухин широко перекрестился. Нагнувшись к самой морде коня, протянул монаху серебряный царский рубль. Тот взял его, продолжая смотреть немигающими глазами на человека в военной форме.
Объехав церковь на коне, хорунжий увидел на противоположной стене черную копоть вокруг двух небольших окон. Похоже, в церкви недавно был пожар. Странно, что запаха гари не чувствуется.
Спешившись, он вошел внутрь и сразу понял, в чем дело, — от сбитого с купола креста осталась дыра. Именно в эту дыру сквозняк вытягивал остатки запаха.
Скудная утварь была разбита, ветер шевелил несколько уцелевших книжных листов с неровными обгоревшими краями. На одном из них можно было различить старинную миниатюру — апостолы с характерными восточными лицами. Нагнувшись за листом, хорунжий вдруг различил на полу отрубленную кисть руки. Судя по нежной коже, она принадлежала юноше — возможно, послушнику.
Лаврухин отшатнулся. До него уже доходили слухи, что армянское население поголовно истребляют по приказу стамбульского правительства. Сейчас он своими глазами увидел краешек беды по другую сторону фронта.
…Паренек из далекой кубанской станицы с детства бредил морем. В семнадцать лет Сережа отправился в Петербург учиться на морского офицера. Провалил экзамены, но домой не вернулся, устроился работать на баржу, перевозящую лес по Неве. Занимался урывками, но с такой целеустремленностью, что с одного раза запоминал целые страницы мудреных книг.
Когда удавалось ненадолго забыться сном, он видел броненосцы, выстроившиеся в кильватере. Трех— и четырехтрубные корабли с андреевскими стягами.
Сергей много читал о броненосцах, об извечном ратном споре между оружием для нападения и средствами защиты. В начале века на море этот спор превратился в соревнование между пробивной силой снарядов и сталью корабельной обшивки. Становясь менее уязвимыми, военные суда резко тяжелели, теряли в маневренности и в ходовых качествах.
Парень заинтересовался технологией выплавки стали, ушел с баржи на литейный завод, к пышущим жаром печам. Рабочий день по десять часов выжимал людей до предела. Но молодость есть молодость. Вернувшись к себе, молодой провинциал выпивал две чашки крепчайшего чифиря, и сердце начинало бешено стучать, посылая в мозг свежую кровь.
Он продирался сквозь формулы, пытался ставить опыты в своей каморке — кислота насквозь разъела столешницу. Обратился к цеховому мастеру, просил разрешения добавить в расплавленные металлы особые присадки. Тот поднял парня на смех. «С ума спятил, хочешь похерить столько добра? Твое дело маленькое — шуруй лопатой, подкидывай уголь в печь».
Через неделю Лаврухин разглядел в проходе главного инженера в дорогом сером пальто и лайковых перчатках. Набрался храбрости обратиться. В результате ему вкатили штраф в половину зарплаты, и он покинул рабочее место.
Он проверял и перепроверял свои идеи на бумаге, но опытов проводить не мог — где взять такую высокую температуру? Получив отпуск, явился в военно-морское ведомство — уж здесь-то оценят перспективу, помогут.
При первых его словах лицо секретаря в мундире стало каменным, глаза под прилизанной челкой — пустыми, фарфоровыми. Ровным, спокойным голосом посетителю был дан совет: изложить свои идеи в письменном виде и направить заказным письмом в министерство.
Письмо на двадцати страницах Лаврухин настрочил за ночь. Но мог бы так не пыхтеть. Вероятно, его так никто и не удосужился прочесть. В августе четырнадцатого грянула война. Сергей хотел пойти матросом на флот, но за год работы литейщиком он здорово подсадил легкие. Медкомиссия признала его негодным к морской службе. Пришлось вернуться домой, на Кубань, записаться в казачий полк и пройти ускоренную подготовку на хорунжего.
В декабре начались военные действия на Кавказском фронте. Турецкая армия под командованием Энвер-паши потерпела сокрушительное поражение, и русские армии вошли на территорию восточных вилайетов.
***
Лаврухин шел на войну, как на праздник. Наконец-то есть возможность послужить России. Пусть не на море, неважно. Зато здесь, на фронте, нет волокиты и равнодушия, как в штатской жизни. Здесь он заслужит Георгиевский крест и столичным бюрократам труднее будет отшить героя войны с его и важными предложениями.
6 
