Особенно,... 
116 
— Будь ты неладна, бестия ты этакая! Вырвалась, а теперь опять иди тебя привязывай!
Но когда коза добежала до хозяйки, Розалина Григорьевна увидела, что с козой творится что-то неладное.
Ее правый бок был разодран, кожа, вырванная с шерстью, болталась большим розовым лоскутом. Из раны сочилась кровь. Коза вертела головой, падала на передние ноги, пыталась лизнуть рану.
— Господи, господи! — закричала иступлено Розалина Григорьевна, вскинув руки. — Белка, розочка моя, родная! Что с тобой? Кто тебя? Чертовы псы! Наверное, опять кто-то выпустил своего бешеного пса! Будь вы все неладны, напали на мою бедную козочку!
Коза, добежав до хозяйки, долго вертелась вокруг нее, издавая жалобные звуки, затем завалилась на бок, стала дергать ногами, трясти головой и вскоре затихла.
А старуха продолжала иступлено вопить, проклиная всех и вся, а затем опустилась на колени возле уже мертвой козочки и принялась рыдать. Она плакала, как маленький ребенок, не веря в то, что произошло и не понимая происшедшего.
На ее вопли и крики из домов вышли люди.
— О, господи, да что это такое!
Несколько мужчин со своими детьми, ведь день-то был выходной и дети оставались дома, направились на пустырь — туда, к бетонным столбикам, предварительно расспросив у старухи где она привязывала коз, в каком именно месте. Но Розалина Григорьевна ничего не могла объяснить связно. Она вскидывала руки со скрюченными пальцами, трясла головой. Очки дважды упали и Розалина Григорьевна чуть не растоптала их, а ведь это были последние ее очки.
Мужчины махнули на спятившую старуху рукой, женщины принялись утешать Розалину Григорьевну.
Кто-то сбегал домой, принес валерьянку и стакан с водой. Но капли на Розалину Григорьевну не подействовали, она продолжала плакать, правда, уже не истерично, а тихо, по-детски, так, как плачет ребенок, которому год или два от роду. Правду говорят, старики и дети очень похожи.
Мужчины почти бежали, время от времени останавливаясь, присматриваясь к кровавому следу на пожелтевшей траве.
— Кто же это так коз? — говорил высокий мужчина в легкой спортивной куртке и кроссовках на босую ногу.
— Не знаю, не знаю, Василий Петрович, тут же и пса растерзали у Самсоновых, их большого дога.
— Кто, так и не узнали? Кто?
— Да мы не знаем кто. А Самсоновы не говорили.
Похоронили, закопали пса. А такой здоровый был, медведя бы мог загрызть, да и нрава был крутого этот дог.
Его кто-то растерзал.
Мужчины и дети перебрасывались короткими фразами, торопясь двигались к пустырю.
— Вот и место, — кто-то показал где был воткнут кол, к которому хозяйка привязывала коз.
Второй козы не было. Клочья белой шерсти и темное пятно крови красноречиво говорили, что с животным кто-то расправился, жестоко и скорее всего, быстро.
Ведь старуха Шифер, привязав своих животных, даже не успела добраться до поселка. Значит, все произошло в течение минут десяти-пятнадцати.
— Смотрите, смотрите, туда тянется кровавый след! — сказал четырнадцатилетний подросток. — Пойдемте посмотрим!
Мальчик нагнулся, взял плоский, вымытый дождем и ветром камень и двинулся по кровавому следу.
— Стой, Вацлав! Стой здесь! Туда не ходи! — приказал его отец. — Мы с Петровичем сходим. Пойдемте, — и мужчины, тоже взяв на всякий случай камни, двинулись в ложбинку по кровавому следу.
Затем поднялись на небольшую возвышенность, поросшую густым кустарником.
— Где-то вот здесь, в этих кустах дога растерзали.
— Кто растерзал?
— Да черт его знает! — сказал Петрович, немного испуганно оглядываясь по сторонам. В кусты ему идти явно не хотелось, хотя следы вели туда.
— Пошли, пошли, — поторопил Петрович соседа, — он, наверное, где-то там козу бросил.
— Кто он?
— Ну тот, который растерзал пса и погрыз козу.
— А он — это кто? — тряся головой, спросил Петрович, пытливо вглядываясь в лицо соседа.
— Я думаю, бродячий пес.
— А если он бешеный?
— Кто его знает.
— Может, лучше узнать кто он?
Мужчины друг перед другом хотели казаться смелыми и бесстрашными.
— Ладно, пойдем, — и они двинулись друг за другом, раздвигая колючие ветки.
На небольшой прогалине они обнаружили еще одно темное пятно свежей крови и белые клочья шерсти.
А дальше след терялся. Мужчины побродили вокруг кустарника.
— Наверное, он туда поволок, — сказал Петрович, указывая в сторону бетонных столбиков и ржавой проволоки. — Но я туда не полезу, я еще с ума не сошел.
116 
