Особенно,... 
115 
Он не дошел до берега метров пятьдесят, как на него навалился сзади кто-то тяжелый и придавил к острым камням.
— Эй, эй, отпусти, слезь! — закричал сутулый мужчина со странной кличкой Тень. — Слезь! Ты что, спятил?
А когда бродяга смог повернуть голову и увидеть того, кто прижимал его к земле, истошный вопль вырвался из его горла. И это был последний звук, который издал Максим Максимович Горулев, в прошлом закройщик, в прошлом бродяга-скиталец, собиратель янтаря. На следующее утро двое мужчин и женщина из местных жителей поселка нашли метрах в пятидесяти от моря старую потертую кепку и ботинки со сбитыми каблуками, стертыми подошвами и разноцветными шнурками, Ботинки валялись шагах в десяти друг от друга. А еще на камнях нашли темное пятно — бурое.
И один из мужчин сказал:
— Это кровь.
— Что, погиб наш бродяга?
— Наверное, его убили, — сказал другой мужчина.
— Да ну, брось, кому он нужен?
До пещеры с рюкзаком и посохом с давным-давно погасшим костром никто так и не добрался. —И что произошло на берегу моря так никто и не узнал.
* * *
Поселок Янтарный еще спал, когда Розалина Григорьевна Шифер вывела своих коз из кирпичного сарая, где они у нее жили. Старуха ежилась от сырого ветра, от холода и недовольно бурчала, то и дело поправляя очки на крючковатом носу.
— Ну, пошли, пошли. Белка, за мной, иди вперед. Шнелль! Шнелль!
Она иногда путала немецкие слова с русскими. Козы почему-то не хотели выходить из сарая, но старуха, вооружившись прутиком, выгнала их. И теперь они шествовали по брусчатке дороги. Животные шли сзади, а впереди, согнувшись, брела Розалина Григорьевна.
Она уже знала о том, что неделю назад на пустыре, рядом с карьером, в кустах был растерзан огромный пес.
Но она этому даже радовалась. Не будет теперь выскакивать из густых зарослей и пугать ее коз, не будет лаять. Ведь она сама не раз пугалась этого огромного пса, который появлялся на пути абсолютно неожиданно и смотрел на нее бесстрастными жуткими глазами, готовый бросится и перегрызть горло.
Сейчас она шла со своими козами. Вчера она услышала, что на берегу нашли ботинки и кепку старого бродяги, собирателя янтаря. И этому старуха Шифер не придала особого значения.
«Может, утонул, а может еще что случилось».
Своей жизнью старуха не дорожила, ведь прожила она на этой земле уже бесконечно долго и жизнь была ей несколько в тягость. Она продолжала существовать по инерции, как заведенный механизм, каждый день делая то, что и в день предыдущий, что неделю, месяц, год тому назад. Каждый день она выводила коз, а вечером забирала.
Вот и сейчас она шла, козы цокали копытами по брусчатке. Старуха, правда, этого звука не слышала, она была довольно-таки глуховата. Да и видела неважно, не спасали даже очки с толстыми стеклами. А вот ела Розалина Григорьевна со старого фарфора и пользовалась при этом серебряными ножом вилкой.
— Ну, пошли, пошли, что стали! — старуха дернула за веревочку.
Но козы не хотели сворачивать с дороги на тропинку, ведущую на пустырь — туда, где еще кое-где зеленела трава.
— Пошли, чего стали! Вот я вам сейчас покажу! — старуха замахнулась прутиком, козы затрясли головами и сдвинулись с места. — Вот так-то будет лучше.
В конце концов Розалина Григорьевна привела коз туда, куда хотела. Она привязала шуструю молодую Белку, затем взялась привязывать вторую козу. Но козы вели себя странно: они жались к хозяйке и не хотели пастись.
— Да ну вас, — сказала старуха, махнула рукой, бросила прутик и медленно двинулась в направлении поселка.
Она шла не спеша, глядя на пожелтевшую траву, аккуратно ступая. Продвигалась осторожно, ведь, была глуховата, плохо видела. Наконец-то она спустилась в небольшую ложбинку, после которой шел подъем на откос дороги.
«Скорее бы уже дойти до дороги, там идти легче, — думала старуха. — И что это у нас тут такое творится?» — размышляла она вслух, шевеля тонкими губами.
Стекла очков поблескивали, с моря дул ветер, словно бы подталкивая Розалину Григорьевну к поселку, помогая ей двигаться быстрее. Когда она была почти у самого поселка и уже видела свежевыкрашенный забор крайнего дома, остановилась, перевела дыхание и оглянулась. Словно бы белый снежный ком, по траве бежала коза, волоча за собой веревку и кол, к которому старуха ее привязала. Розалина Григорьевна даже не сразу поняла, что это ее коза, что это Белка. Но вскоре она сообразила, замахала руками.
115 
