Последние отзывы

  35  

Из-за синего бора вставало ликующее солнце. С полночных стран в небе летели гусиные и лебединые стаи. И казачьи ладьи, уплывшие вдаль, словно лебедиными крыльями белели на золотом солнечном разводье широкими парусами.

– Эх, гулены-вольницы! – покачал головой Симеон. – Хвала Господу, тихо уплыли сии буйственные люди. А может, к добру это? Кучуму не до нас будет, и его грабежники не полезут за Пояс Каменный…

Невольно оборачивался старик на реку. Паруса становились все меньше, все призрачнее… Еще немного, и они совсем растают в синей дали…

Холодный ветер хлестал их по лицам, и хоть солнце припекало, в воздухе чувствовалось дыхание грустной осени. Рядом с Ермаком сидели речной кормчий и отец Вакула. Нестройное пение тысячи глоток, мерные удары весел – воздух над рекой звенел множеством неслыханных здесь прежде звуков.

– Долго мы по этой жуткой реке плыть-то будем? – спросил Ермак у кормчего.

– Да дня через четыре доберемся до Пояса Каменного, – пожилой кормчий с пышной седой бородой обернулся на «флотилию». – Слишком уж много всего понабрали, Ермак Тимофеевич…

– Знаю, старик, – невесело отозвался Ермак, глядя на пенившуюся за бортом воду. – А еще знаю, что возврата нам не будет…

Оказавшись за пределами строгановской крепости, из дисциплинированного воинства казаки вновь превратились в дикое и необузданное «лыцарство», чтобы грабить, лошадей в общем-то и не надобно, а чтобы баб гонять, и пары ног вполне достаточно.

Впрочем, на такие забавы времени в первые три дня у них совершенно не хватало. Чусовая была речонкой опасной, с множеством водоворотов и порогов. Даже пару раз несколько ладей прочно садились на мель. Приходилось прыгать в ледяную воду, выталкивая лодчонки на глубину. С наступлением темноты разбивали на берегу лагерь, разводили костры, мясной сытный запах тяжелым облаком висел над воинством. Маленькие казачьи отряды отряжались с дозором, наталкивались на местных жителей, дружески приветствовавших незнакомцев и получавших в ответ затрещины.

Вот наконец ладьи вошли в устье речонки Сылвы, Кольцо оповестил весело:

– Кончилась тут вотчина Строгановых, а чье дальше царство – одному Богу ведомо!

И впрямь берега пошли пустынные, безмолвные. Леса придвинулись к воде угрюмые, дикие.

– Только лешему да нечисти в них и жить! – проворчал поп Вакула. – Но дышится, братцы, куда легче. Чуете? А отчего-сь? Воля! Эх, во-о-оля! – басом огласил он реку, встревожил дебри, и многократно в ответ прогудело эхо.

Вечерние зори на Сылве спускались нежданно, были синие, давящие, что-то нехорошее таилось в них.

– Будто на край света заплыли! – вздыхал Машков. – В книге «Апокалипсис», что Вакула читал, такие зори и закаты описаны для страха.

Ермак строго посмотрел на Ивана и сказал укоризненно:

– Осень близится, блекнет яр-цвет. Больше тьмы становится, чем света, а вы с Вакулой – Апокалипсис!

И тут впервые атаман подумал: «Опоздали мы с отплытием!». Но возвращаться нельзя – ватага встревожится, да и примета больно дурная…

Сылва в крутых берегах уходила, извиваясь, все дальше и дальше в темные леса. Густые туманы опускались на реку. Вдоль ущелья дул пронизывающий ветер. На воду в изобилии падали золотые листья берез и багряные – осины. Ельники потемнели, шумели совсем неприветливо.

Казачий пастырь вспомнил вдруг сказание попа строгановского о Лукоморье и захохотал, как леший в чащобе. Ермак взглянул с ужасом – не рехнулся ли часом поп?

– Ты что гогочешь, людей пугаешь? – строго спросил он.

– Вот оно, Лукоморье сказочное! Мангазея! Ага-гага! – сотрясаясь чревом, смеялся Кулаков.

На четвертый день – река становилась все уже и каменистей – они добрались до Уральских гор. Горы были и не так уж высоки, как думали они вначале, самые высокие и неприступные кряжи начинались южнее. Здесь же, в верховьях Чусовой вырастали из земли голые, причудливо изогнутые скалы. Непроходимая, каменная пустыня, по которой суждено им волочь ладьи…

Ермак, Машков, Марьянка, сотники во главе с Кольцом и священники склонились над картами, которыми снабдили их в путь Строгановы. Были эти карты составлены лучшими картографами, но все равно оказались слишком далеки от совершенства, как, впрочем, и любое знание на этой земле. Знали лишь одно – здесь вот и есть старый сибирский путь, многие годы назад протоптанный монахами да охотниками, дорога Серебрянка. Тропа просто, окруженная скалами со всех сторон, ведущая по узкому ущелью… дорога на север, к скалистым воротам на бескрайние просторы Мангазеи. И весь этот путь им предстояло проделать с ладьями на плечах!

  35