105 
– Сестра Дарья, – начала я, придя к ней в прачечную, где она готовилась к большой стирке, – а скажите мне честно вот если бы в обитель приехал на белом мобиле прекрасный принц и позвал вас с собой – уехали бы вы с ним?
– Ни на белом мобиле, ни на белом крокодиле! – отрезала она сердито, раскидывая белье по разным кучам. – А кто это вам про меня насплетничал?
– Никто, – удивилась я. – Мне просто интересно, может ли монашка бросить монастырь и уйти за любимым?
– Ах, вот оно что… А я думала, что кто-то опять вспомнил про то, как меня у матушки сватали.
– Вау! Расскажите, сестра Дарьюшка, прошу вас!
– Да нечего особенно рассказывать. Когда я была молоденькой послушницей, крутился тут один паломник, какой-то русский граф. Вокруг меня крутился. И стал он меня звать уйти из обители за него замуж. Ну, а я была озорная, смешливая – я и послала его к матушке игуменье свататься: «Вот если матушка захочет меня замуж отдать и благословит, то я пойду за послушание, делать нечего». Этот чудик не понял шутки и пошел к игуменье свататься. А мы с сестрами за ним – подглядывать и подслушивать. Стоим на лестнице и ждем, что будет? Вдруг раздается матушкин крик, распахивается дверь и вылетает мой жених, а за ним летит горшок с геранью и разбивается о его голову! Следом бежит матушка со вторым горшком и кричит: «Чтоб духу вашего в обители не было! Я вам покажу, какая у меня «красота пропадает»! Нашел, где невест искать! Вон!» Этот бедолага чуть не кувырком спустился с лестницы, сел в свою шикарную белую машину и рванул так, что чуть ворота нам не вышиб. Только у Жизора, наверно, и опомнился!
– А что дальше было?
– Известно что. Матушка меня на поклоны поставила, а сестры стали дразнить «графской невестой». Так что лучше никаким женихам к нам сюда не соваться: матушка хоть и любит герань, а горшков за нас не пожалеет! – и сестра Дарья принялась разводить в баке с водой древесную золу, которую в обители употребляли для стирки, – после приезда паломников ей нужно было перестирать гору постельного белья.
Я не угомонилась и сунулась к самой матери Евдокии.
– Мать Евдокия! Вот если бы прекрасный принц па белом мобиле…
– На мобиле? Не пойдет. Вот если бы на белом туристическом автобусе!
– Зачем вам с прекрасным принцем туристический автобус, мать Евдокия?
– Нам скоро придется двигать отсюда, вот мы бы все в таком автобусе и поместились, принца заставили бы вести автобус по очереди с дядей Лешей. У такого автобуса внизу большое багажное отделение – сколько бы груза мы могли захватить! Говорил же; дядя Леша, что надо покупать автобус, чтобы можно было в него в случае чего усадить всех сестер. Не успели…
– Какая вы неромантичная, мать Евдокия!
– Не дал Бог, не дал Бог…
Самый неожиданный ответ дала мне сестра Леонида. Это была высокая статная послушница с округлым русским лицом, большими серыми глазами и потрясающей красоты низким голосом. В лице ее не читалось абсолютно никакого следа мирских страстей, но я полагала, что при такой красоте уж что-нибудь да должно было ее коснуться! Я подстерегла ее, когда она прогуливалась по саду после спевки.
– Сестра Леонида, можно вам задать один вопрос?
– Задавайте. Только учтите, что на богословском курсе я не лучшая ученица.
Я знала, что в монастыре сестры не только молятся и работают, но и учатся клиросному пению, истории Церкви и богословию.
– Уверена, что на певческом курсе вы были первой!
– Может, и так…
– Но у меня вопрос другого рода.
– Пожалуйста.
– Вот скажите, сестра Леонида, если бы в один прекрасный день в монастырь приехал умный и красивый принц на белом коне и стал вас звать с собой…
– На белом коне?… Кассандра, а хотите увидеть белого копя?
– Белого коня? Я видела белого коня на иконе в храме. Вы этого коня имеете в виду?
– Да нет же – настоящего, живого коня. Собирайте падалицу!
– Что собирать?
– Падалицу – яблоки, которые упали с дерева, подпорченные. Лебедь их страшно любит.
– Так конь или лебедь?
– Коня зовут Лебедем.
Я сняла с головы платок, и мы набрали в него упавших яблок. Потом сестра Леонида повела меня в глубину парка. В одном месте нам надо было перейти через болотце, и я прыгала по кочкам за сестрой Леонидой, которая знала безопасные места. За болотом был почти непроходимый кустарник, через который мы шли по узкой; звериной тропе:
– Это кабанья тропа, – сказала сестра Леонида, и я поежилась.
105 
