60 
— Что значит — не упусти? — с легкой грустью спросил у него Забродов. — Это, друг Андрюша, не рыбалка, и Татьяна — не карась какой-нибудь. «Не упусти»… Знать бы, чем ее удержать… и чем она меня держит, кстати. Ты не знаешь?
— Этого, брат, никто не знает, — грустнея, сказал Мещеряков. — Я, к примеру, двадцать пять лет женат, а как не знал, что она во мне нашла, так и до сих пор не знаю.
Как бы то ни было, Илларион чувствовал себя помолодевшим на добрых двадцать лет и порой удивленно вздрагивал, увидев в зеркале все то же лицо с сеткой морщин в уголках глаз и седыми висками. Он даже начал побаиваться, что потихоньку выживает из ума, но на работе все было, как обычно: получив задачу, он отключался от всего на свете до тех пор, пока она не оказывалась выполненной и очередной бедолага, вызволенный из смертельно опасной передряги, не отправлялся на «скорой помощи» в больницу или своим ходом в ближайшую забегаловку, где подавали спиртное — праздновать свое возвращение с того света. Там, на работе, думать о своих отношениях с Татьяной ему было некогда: Москва — очень большой город, в котором все время что-нибудь происходит.
— Эй, — позвала Татьяна, — очнись! Ты что, в самом деле язык откусил?
— М-м-м-м, — промычал Илларион, показывая, что да, откусил.
— Радость-то какая, — всплеснула руками Татьяна. — Теперь ты просто идеальный мужчина, осталось только застеклить и взять в рамочку.
— А еще лучше проложить нафталином и повесить в шкаф, — сказал Илларион. — Типично женский подход к проблеме взаимоотношений полов.
— А что, существует такая проблема? — удивленно спросила Татьяна голосом наивной восьмиклассницы.
— Еще бы! Ты что же, газетных статей не читаешь?
— Каюсь, — Татьяна потупилась, — не читаю. Я их пишу. Все пишу, пишу… круглые сутки пишу, а почитать некогда. Даже то, что сама написала.
— Вот тебе и проблема, — наставительно сказал Илларион. — Женщина не хочет читать прессу, а мужчина категорически против того, чтобы смотреть бразильский сериал. В результате скандал с рукоприкладством, оскорбленный в своих лучших чувствах супруг грозится спрыгнуть с балкона, перелезает через перила, оступается и повисает на этих самых перилах, вопя благим матом.
— Какие глупости ты сочиняешь, — сказала Татьяна. — Такого даже наши артисты из отдела криминальной хроники наутро после празднования Дня печати не сочинят.
— А это потому, что жизнь — лучший сочинитель, — сказал Илларион. — Не веришь мне, позвони Игорю. Он лично такого скалолаза обратно на балкон втаскивал. Причем, заметь, супруга этого типа спьяну заперлась и в дом нас так и не впустила. Пришлось твоему брату опять по стенке карабкаться.
— Слушай, это кошмар, — сказала Татьяна. — Что же это делается на свете?
— Да уж, — Илларион криво усмехнулся. — А ты говоришь, половая проблема.
— Это ты говоришь, — возмутилась Татьяна. — А я об этом говорить не могу, поскольку для меня в данный момент такой проблемы не существует.
— Вот как? — удивился Забродов. — Как же тебе удалось ее решить?
— Сейчас покажу, — с угрозой пообещала Татьяна.
— А обед? — взмолился Илларион. — Обед-то как же?
— Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — со вздохом констатировала Татьяна. — Ладно, не буду я тебе ничего показывать. Ешь, объедайся.
Илларион с сомнением осмотрел стол и пожал плечами.
— Да ну его, — сказал он. — К черту обед! Ведь видно же, что гадость. Вернемся к проблеме взаимоотношений противоположных полов.
— Гадость? — после многозначительной паузы переспросила Татьяна.
— Конечно, гадость! Смотри, вон там что-то зелененькое, а там белое… а я люблю, чтобы коричневое или, в крайнем случае, розовое. Веточки какие-то… Что я, парнокопытное — веточками питаться?
— Все, — сказала Татьяна, — ты допрыгался, капитан Забродов. Кстати, ты правда капитан?
— Ничего подобного, — ответил Илларион.
— А почему Игорь все время зовет тебя то капитаном, то командиром?
— Это такая шутка. Все уже забыли, в чем там соль, а вот словечко прилипло. И вообще, язык у твоего Игоря…
— Ну и ладно. Подумаешь, какие мы секретные.
Кстати, про Игоря ты зря: до сих пор не могу добиться, где и кем он служил. И носитесь на здоровье со своими секретами… Отодвинь стол, я иду мстить за свою поруганную честь хозяйки.
— Не понял, — сказал Илларион, — за чью именно честь ты собралась мстить: свою или хозяйки?
60 
