Особенно,... 
95 
— Никаких проблем! Я это предусмотрела, — сказала графиня. — Мириам, вы нам поможете? Я видела синхронный перевод в перечне услуг вашего бюро: я хочу, чтобы инспектор и его сотрудники тоже слышали мой рассказ.
— Да, я справлюсь с этим, если вы не будете говорить слишком быстро.
— Я постараюсь. И учтите, что перевод вам будет оплачен: вы засеките время, а я скажу вам потом, куда прислать счет. Ну-с, начнем. Восемь лет тому назад вы, господин Каменев, приехали из Кривого Рога в Ленинград, чтобы проводить в эмиграцию вашего старого друга Михаила Гранатова. На проводах было множество гостей: родственники, а также музыканты, поэты, художники. Одни приходили, другие уходили, а вы были там все время, поскольку остановились у Гранатовых. Анна еще днем зашла проститься с Мишей и пробыла совсем недолго. Вас, может быть, даже познакомили. Но друг на друга вы внимания в тот день не обратили: нет, любовь не вспыхнула между вами с первого взгляда! Однако именно в этот день вся ваша история и завязалась. Анна ушла, но вы услышали о ней в тот вечер немало интересного от других гостей. Об Анне рассказывали, что КГБ принуждает ее к эмиграции, что у нее имеется богатейшая коллекция современной живописи. Говорилось также, что если она вынуждена будет уехать, то коллекция ее достанется неизвестно кому: музеи ее не берут, а близких родственников у Анны Юриковой нет. Вы остались ночевать у Гранатова и почти до утра беседовали со старым другом. Миша признался вам, что кроме общих для всех причин, есть еще одна, сугубо личная причина, которая гонит его на Запад: его жена давно ему изменяет, она стала ему абсолютно чужой, а он не может с нею порвать из-за детей. Любит же он давно, тайно и безответно, совсем другую женщину, близкую ему по духу, замечательного человека — вас, Анна! И бедный Миша хотел уехать для того, чтобы попытаться спасти жену и семью и забыть свою запретную любовь. Вот так, совершенно случайно, вы узнали в тот день, господин Каменев, очень много интересного об Анне Юриковой.
— Что-то я не припомню, чтобы я вел такие душещипательные беседы с алкоголиком Михаилом Гранатовым, — сказал Каменев.
— Ну, тогда Миша еще не был алкоголиком, не был даже просто пьяницей. А был он талантливым музыкантом-пианистом, которому прочили большое будущее. Тогда никто не мог предвидеть, что жизнь на Западе обернется для него самой тяжелой своей стороной. Ему многие тогда завидовали, а вы больше всех.
— Это вам Майкл сказал? — осведомился Каменев.
— Конечно, нет! Он мне не сказал, а проговорился, сам того не заметив. С ним это, увы, бывает сплошь и рядом. Но продолжим. Итак, ваш друг благополучно отбыл за границу, а вы решили, что вам стоит познакомиться с Анной Юриковой поближе, и вы это немедленно сделали, сославшись на несуществующие устные рекомендации Гранатова. Устроить это было нетрудно: вы узнали адрес Анны у кого-то из ее многочисленных знакомых и явились к ней, представившись самым близким другом Миши. Так это было, госпожа Юрикова?
Анна кивнула.
— И это скороспелое знакомство очень быстро перешло в такую же скороспелую любовь. А теперь слово за вами, госпожа Ада фон Кёнигзедлер. Что писала вам из Кривого Рога ваша подруга Наталья Каменева, когда вы жили уже на Западе?
— Я понимаю, о чем вы, — кивнула Ада. — Да, Наталья уже тогда, боялась, что муж оставит ее ради Анны и всего, что есть у Анны — возможность эмигрировать, дорогие картины, известное имя. Она писала об этом стихи и присылала их мне, потому что боялась хранить их дома.
Апраксина достала из сумки папку со стихами Натальи, вынула из нее листок и прочла:
- За серым облаком вода
- небесная взойдет,
- и в ней растает без следа
- твой белый самолет.
- А я останусь на земле
- без неба, без воды,
- и без тебя в осенней мгле
- умрут мои сады.
— Вот такие стихи… Господин Каменев, вы просили у жены согласия на развод с тем, чтобы потом вытянуть ее из Советского Союза и уже на Западе снова жениться на ней?
— Я не припоминаю таких разговоров.
— Как вы забывчивы, однако! Ну ничего, я напомню. Вы предложили жене такой вариант выезда за границу, но она пригрозила, что покончит с собой в тот же день, когда вы подадите на развод. Было это или нет?
Каменев молчал.
— Костя, это же было именно так, ты мне сам об этом рассказывал.
— И не только вам, Анна. Можно мне вас так называть?
95 
