153 
— Раздави меня Мятая, — прошептал Руган, насколько это позволил респиратор, — газовая атака.
Он действительно так подумал. Возможно, подсознательно возникла аналогия с тем давним, произошедшим в иные времена штурмом Великой Дворцовой Пирамиды, там он вволю насмотрелся воздействия химии вблизи. Наверное, сейчас использовалось нечто более мягкое, действующее не так быстро и не так жестоко. Может, некое психотропное? А свободная рука, бросившая повисший на ремне фонарь, уже рвала прочь пломбированный тубус противогазовой сумки; глаза жмурились; откидывался прочь смешной противопыльный респиратор, уже катился, летел в оставленную позади покатость пропасти; а подлые губы не желали раскрываться, не хотели глотать отраву в момент подачи команды. Но он все-таки заставил их, задавив секундный ужас, и призрачный, а может, реальный привкус на языке, повелел им разжаться и хрипло, дохленько в бесконечности ночи вокруг, выкрикнуть короткое, уже сказанное тренировочно-тихо, словосочетание «Газовая атака!». И сразу собственная голова нырнула в тесноту резиновой маски.
Теперь мир вокруг сузился, а добавочные дискомфортные ощущения притупили мистический страх. Тогда он обвел взглядом еще более потускневший мир вокруг. Фонарь выдергивал в реальность поблекшие детали. Кое-кто из ближе находящихся прекратил подъем и старательно поправлял складки резины на лице; прыгала вниз чья-то бесшабашная шапка. И вроде все стало на свое место. И Руган резво дернулся, стремясь наверстать упущенные непонятно на что секунды. Подумаешь, газ! И не такое видали за последнее время. Одновременно он продолжал гадать, кто же это так облапошился, что не удержался на столь покатом, совершенно нескользком склоне. Может, не газ? Но ведь не слышалось ни шипения иглометов, ни автоматического, слитного пуканья пулемета. Правда, что-то там, далеко вверху шуршало некоторое время назад. Или это показалось? Мелькнуло подозрение, что, быть может, там, поперек бесконечно-крутого пути их уже дожидаются ухмыляющиеся, скрытые обогреваемой резиной лица. Но ведь обещалось ослепление «свиноматки» хоть на некоторое время? Однако почему надо думать, что только мы такие смелые, что плюем на радиацию?
Руган преодолел внезапно возникший позыв к рвоте. Он снова начал, как мог быстро перебирать руками и ногами. Уже через полминуты — смешное для былых нагрузок напряжение — он стал задыхаться. Подсознательно изобретя повод для остановки, он замер, щелкнул клавишей фонаря, сводя конус в маленький белый кружок. Повел вверх. Он не увидел ничего особенного: уходящее вдаль, гигантское — невозможно поверить, что умеющее двигаться — туловище «свиньи»; на краткое мгновение что-то блеснуло наверху, словно отблеск чудовищной обсидиановой головы великана, повернувшегося в его сторону, — наверняка признак слабого отравления газом, значит, он все-таки успел хлебнуть порцию. Но там, впереди, не стояли никакие вооруженные фигуры, ни с ножами, ни с иглометами. Он перевел дыхание и снова полез вверх, обгоняя медлительных товарищей.
Всего лишь в пятидесятиметровом броске он сумел обогнать всех — они действительно стали до жути вялы. Затем он снова послал вперед луч и сразу же распластался, еще не осознавая того, что наблюдает. Во-первых, луч фонаря зацепился за край, край этой чертовой, бесконечной машины, а во-вторых, он действительно снова узрел…
Нет, не голову, ее призрачность явно достроило воображение — но словно часть громады отточенного кварцевого подбородка. Самостоятельные руки уже вели вверх игло-метные стволы, когда он заставил себя снова включить фонарь и вглядеться внимательнее. По-видимому, от волевого усилия по вискам катнулась от края к краю боль. Он никогда не страдал от изменений внутреннего давления, и ощущение было новым. Он тряхнул головой, боль послушно прокатилась от левого виска к правому, вернулась отражением, заколыхалась где-то посередине. Он сконцентрировался и глянул в далекий, расплывающийся в глазах конус…
Это действительно напоминало голову, приплюснутую черепашью голову. Где-то в дальнем залежалом углу памяти впервые проснулось какое-то воспоминание. Кажется, браши молились некой черепаховой голове. Может, это был идол, великанский идол, воткнутый в эту распластанную по ущелью металлическую гору? Вроде бы раньше, тысячу или полторы циклов назад, подобными штуками украшали корабли. Ясно, масштаб не тот, но разве с тех пор изменилась суть?
153 
