Особенно,... 
72 
Учитель приободрился, процесс посвящения «избранных» в «спасенных» был его любимым обрядом, а пропорция между первыми и вторыми поддерживалась неукоснительно.
– Скольких человек, брат Василий, вы планируете к посвящению?
– Десять мужчин и пять женщин.
– Отлично, я проведу обряд в полдень на Святой горе.
Учитель махнул рукой, давая понять, что совещание окончено, и принялся сосредоточенно перебирать четки.
Ровно в полдень джип с Учителем подъехал к горе, которую в сектантской деревне называли Святой, хотя местные жители окрестили ее Говноедкой. О делах секты местные знали не по наслышке, некоторые из них работали в деревне.
Машина проследовала перед коленопреклоненными сектантами, ожидавшими посвящения, и, натужно ревя мотором, принялась взбираться по крутому склону.
На лишенной растительности вершине горы уже горел костер и стоял помост, выстеленный тугими подушками. Учитель подобрал полы одеяния и присел на самый край.
– Приведите первую пару, – распорядился он.
Его приказание продублировал по рации начальник охраны. Пока первая пара сектантов поднималась в гору, один из проповедников давал Учителю краткую информацию о посвящаемых:
– Они супруги. Алина и Борис Пономаревы.
Из Москвы. Передали нашей общине пятьдесят тысяч – деньгами и имуществом. В числе «избранных» пребывают уже семь месяцев. Алине тридцать пять, Борису сорок лет.
Учитель кивнул, показывая, что больше информации ему не надо. На поляне появились двое сектантов: мужчина с жидкой бородкой и в очках с одним треснутым стеклом и женщина – миловидная, но с абсолютно фанатичным лицом. Они опустились на колени, подползли к Учителю, тот позволил им поцеловать край своего одеяния.
– Вы долго ожидали посвящения, – громогласно объявил Учитель, поднимаясь, – и вот этот день настал. Сегодня вы станете не только избранными, но и спасенными. Вы окончательно отречетесь от мира, погрязшего во грехе, из которого пришли ко мне, обретете жизнь вечную.
Станьте, как Адам и Ева в дни сотворения мира!
Сбросьте одежды прежней жизни!
Мужчина и женщина разделись, их одежду собрал один из охранников и бросил в огонь. Теперь муж и жена стояли перед учителем голые, их кожа на морозе покрылась пупырышками, местами приобрела синеватый оттенок.
– Готовы-ли вы, Борис и Алина, к посвящению? Порвали-ли вы, выполняя заветы учения, с прежней своей жизнью? Не жалеете-ли вы о чем-нибудь в прошлом?
– Нет… – трижды ответили мужчина и женщина.
– Сильны-ли в вере?
– Да…
– Испытай их! – бросил Учитель охраннику.
Тот подошел к женщине и принялся двумя руками ощупывать ее тело так, как если бы собирался прямо сейчас заняться с нею любовью. Ее лицо оставалось непроницаемым, мужчина на время перестал стучать зубами от холода, и не отрываясь смотрел в глаза охраннику.
– Что ты чувствуешь, Борис? – вопросил Учитель.
– Спокойствие, Учитель. То, что принадлежит Богу, не может принадлежать человеку, – заучено ответил посвящаемый.
– А ты, Алина?
Прозвучал тот же ответ.
– Грех не только в мыслях людских, в делах людских, но и в теле человеческом. Готовы ли вы вобрать в себя грехи братьев и сестер ваших, не осквернившись?
Мужчина и женщина кивнули.
– Принесите им причастие!
Охранник, задержав дыхание открыл алюминиевый бачок и черпаком налил до половины две миски, бросил в них две ложки и подал сектантам.
– Вот, в руках ваших все земные искушения: похоть, желания, зависть, деньги, имущество. Вот то, во что это все превратилось – в мисках ваших испражнения братьев и сестер ваших. Все земное, предметы зависти и коварства, престижа и богатства – суть испражнения. Вот конец концов всего земного. Почувствуйте истинный вкус земных благ, доступный лишь посвященным, способным увидеть в земном суть его, и возжелайте истинных благ – духовных и небесных, вечных, не подвластных гниению и времени. Примите скверну, укротите алчную плоть, но душ ваших чистых она не коснется, если сильна ваша вера, и вы способны не только смотреть, но и видеть.
И мужчина и женщина принялись ложками торопливо черпать из мисок, давясь и захлебываясь.
Учитель же благоговейно сложил руки и закатил глаза. Он думал:
"Я сумел сломать их, они с радостью хлебают экскременты из выгребной ямы поселка. У них больше нет воли. Это не люди, а зомби. Они уже никогда не смогут сопротивляться моему желанию, моим приказам. Именно такие потом, не спрашивая, не размышляя, разнесут изготовленную в «святой деревне» заразу по всему миру.
72 
