Последние отзывы

  32  

Петр Львович вынул кисет и, чтобы скрыть замешательство, принялся набивать трубку.

— Прости, голуба моя, — сказал он после длинной паузы. — Прости меня, дурака седого, не ждал я... Эх! И сильно же, я вижу, тебе от этой войны проклятой досталось! Много сильнее, чем я мог помыслить. Да и Александра Николаевича воспитание, кровь его... Да... Что ж, коли хочешь об этом деле думать, так я тебе все, что видел, расскажу. Скажу тебе как на духу, я ведь сам хотел им заняться, да, видишь, не судьба. Кабы на войну-то не идти, я бы этого стрелка непременно отыскал. Из-под земли бы достал и, вот ей-богу, своими руками убил бы. Прямо кулаком... То, что следователь московский сказал, будто несчастный случай, так я в это не верю. В Москве-то, чай, веселее с дамами флиртовать да перед начальством спину гнуть, чем в N-ске нашем каких-то душегубов ловить. Ничего хорошего я от этого следствия не ждал. Потому и меры кое-какие принял, и увидеть постарался все, что можно. Так вот, душа моя, стреляли в Федора нашего Дементьевича сзади, с каких-нибудь пяти шагов. Место, где стрелок стоял, я нашел, и даже пыж его с куста снял. Пыж обыкновенный, войлочный, какими у нас в полку пользуются, да и не только у нас, а повсюду. Однако ж сомневаюсь, чтобы кто-то из моих офицеров имел причину графа Бухвостова убивать, да еще и так подло, со спины. У меня в полку подлецов нет!

— Сие очень трудно знать наверняка, — заметила княжна, и Петр Львович снова подумал, как она переменилась. В словах ее содержалась несомненная правда, но правда такого свойства, что еще год назад что-нибудь в этом роде просто не могло бы прийти княжне в ее хорошенькую головку. — Но пыж, Петр Львович, это слишком шаткая улика для того, чтобы обвинять кого-либо из ваших офицеров. Что с того, что он войлочный? Точно такой пыж легко купить и еще легче сделать самому. Даже я могу его изготовить, поверьте. Так что оставим пыж в стороне. Скажите, не могло ли все-таки все это произойти случайно? Предположим, некто сбился со своего номера и стал где придется, не заметив, что впереди стоит еще кто-то. Он видит зверя, берет прицел, и в этот момент Федор Дементьевич, который, к примеру, присел или наклонился, вдруг выпрямляется, попадая прямиком под выстрел. Стрелок видит, что натворил, и в испуге удаляется, потихонечку присоединяясь к тем, кто обступил убитого медведя. Потом обнаруживается, что граф убит, начинается суета, паника, вы страшно кричите, пугая убийцу, и он не отваживается признаться. И, чем дольше он молчит, тем невозможнее ему кажется открыть рот и сказать: «Это сделал я».

— Ох, матушка, тяжко мне с тобой разговаривать, — нещадно крутя ус, признался полковник. — Ты не серчай, Христа ради, а только гляжу я на тебя — ну прелесть девица, хоть сейчас под венец! А как послушаю — волосы дыбом становятся. Ты будто задачки из логики решаешь, слушать тебя страшно, будто и не ты это...

Княжна потупилась, затем вынула из графина пробку, сама налила полную стопку водки и подвинула ее к полковнику.

— Простите, Петр Львович, — сказала она мягко. — Простите, пожалуйста, а только не могу я рыдать и руки заламывать, как это девице дворянского сословия полагается. Потом, может быть... Спасибо французам, научили меня, глупую, что смирение христианское не всегда хорошо. Федор Дементьевич в жизни своей никого не обидел, и что из этого вышло? Кто-то только рад будет, если мы с вами руки опустим. Ему-то только того и надо!

Полковник горько покивал седой головой, взял со стола предложенную княжной стопку и единым духом выпил водку, даже не поморщившись. К огурцам он не притронулся: теперь, когда дошло до дела, можно было более не притворяться, будто он хочет что-то есть.

— Железо, — будто отвечая кому-то третьему, остающемуся невидимым для княжны, проговорил он. — Дед был целиком, с головы до ног, железный, и внучка у него не хуже выросла. В тебя, матушка, дух Александра Николаевича, часом, не вселился? Закрою глаза и будто с ним говорю, а не с тобой. Так и хочется во фрунт стать и рапортовать по всей форме, как в армии положено.

— А хочется, так и рапортуйте, — разрешила княжна. — Разве я могу дорогому гостю в его желаниях перечить?

Полковник невольно хмыкнул в густые, пахнущие табаком и водкою усы, и они с княжной посмеялись — совсем немного и не слишком весело, но посмеялись все-таки, а не поплакали.

— Изволь, — разжигая трубку, невнятно проговорил полковник, — рапортую. Как хочешь, душа моя, а только теория, тобою построенная, — насчет заблудившегося охотника, случайного выстрела и всего прочего в том же духе, — хоть и звучит весьма правдоподобно, от действительности весьма далека. Могло так быть, могло, не спорю... Могло, да только не было. Людей по номерам я самолично расставлял, и не было у них никакой причины по лесу блуждать. И кустов никаких позади Федора Дементьевича не было, из-за которых твой предполагаемый стрелок мог его не увидеть. Да ты ведь и сама в случайность не веришь, правда?

  32