Последние отзывы

  50  

Карабкаясь в высоченную кабину самосвала, Виктор в последний раз оглянулся на брошенный «жигуленок».

Тыква не позаботился даже о том, чтобы выключить фары, и круглые желтые глаза ветерана отечественного автомобилестроения бессмысленно пялились в темноту. Салон тоже был освещен грязно-желтым светом потолочного плафона. «Жигуленок» словно приглашал одуматься и повернуть назад. Сейчас, когда за ними никто не следил, казалось, что в этом приглашении есть резон: пустая вечерняя улица создавала иллюзию свободы, пистолет в кармане придавал уверенности в себе и чудилось, что все еще можно переиграть и решить в свою пользу.

«Черта с два, – подумал Виктор, плюхаясь задом на продавленное дерматиновое сиденье. – Ничего уже не изменишь и не поправишь, и остается только идти напролом, стиснув зубы и зажмурив глаза, – авось пронесет.»

Тыква уселся за руль. Телескоп втиснулся на сиденье рядом с Виктором, утирая сопли рукавом пятнистого бушлата с сине-красно-белым флажком повыше локтя, и мотор самосвала ожил с грохотом и лязгом. Выхлопная труба выбросила в небо невидимое в темноте облако черного дыма, и машина тронулась.

Смотреть на дорогу из кабины КрАЗа было непривычно, словно они летели на вертолете. Под ноги все время попадался лежавший на полу «Калашников» с длинным глушителем – оружие, предназначенное для Тыквы. «Серьезное оружие, – подумал Виктор, косясь на Тыкву, который, насвистывая, вел тяжелый самосвал в сторону Царицыно. – Это тебе не колеса тырить.»

Через двадцать минут они остановились, и Виктор с Телескопом пересели в поджидавший их грузовой микроавтобус. Добывая микроавтобус. Тыква постарался превзойти себя и откопал где-то почти новенький грузовой «фольксваген-каравеллу», способный, по его словам, без особого напряга развить скорость до ста пятидесяти километров в час. Садясь за руль микроавтобуса, Виктор подумал, что, двигаясь на такой скорости по московским улицам, он свернет себе шею безо всякой посторонней помощи.

Теперь они шли колонной – впереди огромный КрАЗ, сзади темно-зеленый обтекаемый «фольксваген». Телескоп все возился на сиденье, шмыгая носом и позвякивая железом, – осматривал автомат.

– Гляди, Активист, что я ради такого дела раздобыл, – сказал он, вертя у Виктора перед носом здоровенной противотанковой гранатой, похожей на банку тушенки с ручкой. – Ка-ак шарахну!

– Ты что, совсем ошизел? – спросил Виктор, свободной рукой отталкивая от себя гранату. – Ты шарахнешь, а через две минуты вокруг тебя соберется вся московская легавка вместе со спасателями, пожарными и эфэсбэшниками.

– А что, – оживился Телескоп, убирая гранату куда-то в темноту за сиденьем и снова принимаясь ковыряться в автомате, – это идея! Шарахнуть не на заводе, а где-нибудь в стороне. Все туда – а мы на завод. А?

– X., на, – грубо сказал на это Виктор. – Заткнись ты, Христа ради, без тебя тошно. И перестань, наконец, шмыгать носом!

Очкарик обиженно замолчал и некоторое время действительно не шмыгал, только поблескивали, отражая бегущий свет уличных фонарей, огромные очки.

Тыква дисциплинированно включил указатель поворота и свернул к парку. Движение грузовых автомобилей здесь было запрещено, заляпанный грязью мастодонт занимал своей железной тушей почти всю ширину проезжей части, и Активист скрестил на удачу пальцы обеих рук – встреча с инспектором ГИБДД была сейчас чревата самыми неприятными последствиями.

Он надеялся, что кривая вывезет: улица была глухая, час поздний, и все менты, по идее, должны были сейчас косить бабки где-нибудь поближе к свету и суете центральных улиц. Активист посмотрел на часы. Отсчет времени уже пошел, заводские ворота должны были показаться через каких-нибудь пару минут, и тут лежавшая на приборном щитке рация пискнула и разразилась серией предсмертных хрипов.

– Коробочка, я сундук. – пробился через эту свистопляску бодрый голос Тыквы. – Впереди кучка мусора.

Что делать, а?

Виктор коротко выматерился и нажал на кнопку передачи.

– Откуда я знаю, что делать? – раздраженно ответил он. – Надо как-то отмазываться.

– Отмазываться? – с сомнением переспросил Тыква. – Н-да… Ладно, щас отмажусь.

Болтавшаяся впереди грязная корма самосвала вдруг начала стремительно удаляться: Тыква разгонялся вместо того, чтобы тормозить. Виктор даже решил было, что Тыква с перепугу перепутал педали, но тут Телескоп, первым сообразивший, в чем дело, издал восторженный индейский клич.

  50