104 
— Вот и умница. Прости, я погорячился тогда. Ну не то чтобы погорячился. Короче, давай забудем. Вначале июня жена улетает отдыхать за границу вместе с детьми, а мне выпадают три выходных: двенадцатое, тринадцатое и четырнадцатое. Совсем замотался на работе, надо бы отдохнуть. Представляешь, до сих пор сижу в офисе! — пожаловался он.
— А если Оля слышит наш разговор?
— Я ее отпустил. Да и сам скоро домой двину. Знаешь, что я подумал?
— Что?
— Надо бы как-то компенсировать… Что, если мы махнем на Селигер?
— Куда?
— На Селигер. На эти три дня. У клуба есть база на Селигере: коттеджи со всеми удобствами, боулинг, теннисные корты, сауна, бассейн. Ну и рыбалку организовывают — просто су… — Он кашлянул, словно модное словечко застряло в горле. — То есть отличную. Рыба, говорят, сама в сети идет.
— Как шар сам несется к кеглям. Приятно быть победителем.
— Ну так что? Мир?
— На три дня? — усмехнулась я. — Жена, значит, уезжает, можно устроить себе каникулы. А что, другой кандидатуры нет? Разве с этим сейчас проблема? Обратись в клуб, там подыщут.
— Какая же ты… Несговорчивая.
— Да, но в данном случае все решаю я. — То есть, как я считала, Фиалка все, что могла, уже сделала. Теперь ей остается только молчать. — Никак не пойму: почему ты позвонил? Совесть, как я понимаю, тебя не мучает, отношения прекратить ты уже давно хотел. Так почему? Сейчас самое подходящее время.
— А для меня любое время — подходящее. Когда захочу, тогда и прекращу, — с иронией сказал Смеляков. И лениво добавил: — Денег сколько?
— За что?
— За поездку?
— Что у нас получается? Три дня? Три ночи по пятьсот. А день? А мое общество? Думаю, тысячи две долларов.
— Да ты с ума сошла!
— Обратитесь в другую фирму, раз наши услуги показались для вас слишком дорогими. Всего хорошего.
— Постой. А питание, проживание — это не считается?
— Ну, хорошо, — смилостивилась я. — Пятьсот скину. Полторы. Общество Глупой Пучеглазой Лягушки бесплатно.
— Кого?! — опешил он.
— Я себя иногда так называю: Глупая Пучеглазая Лягушка.
— Забавно! Глупая… Ха-ха! Вот почему я никак с тобой не расстанусь! Забавная ты. Но все-таки: отдых — люкс. Это как? Не считается?
— Но и девочка — люкс.
— А скидка постоянному клиенту?
— Ты будешь торговаться или будешь платить?
— Ну хорошо, — тяжело вздохнул он. — Полторы. Ты меня разоришь!
— Ничего. Пятьсот идиотов, находящихся у тебя в подчинении, отработают. В крайнем случае отправишь троих в отпуск без содержания. На месяц.
— С каких пор ты стала разбираться в экономике? — кисло заметил Смеляков.
— С тех самых, как ты меня просветил.
— Заболтался я с тобой. Значит, договорились? На три дня я тебя занимаю. Поедем рано утром. Пятьсот километров для моей машины — пустяк. К обеду будем там. Все. Пока.
— Пока.
Положив трубку, я поймала удивленный взгляд Фиалки:
— Смотри-ка! Ты научилась торговаться!
— Я просто на него зла. И мне очень не хотелось ехать. То есть не хотелось, чтобы мы ехали. Не думала, что он готов выложить полторы тысячи. Это был несерьезный торг.
— Тем не менее ты мной уже торгуешь. И кончилось все серьезно. Не слишком ли?
— Можешь отказаться, — пожала плечами я.
— Нет уж. Я поеду. Иначе вы уедете вдвоем.
— Думаешь, ему нужна Глупая Пучеглазая Лягушка?
— Вот этого я и боюсь больше всего на свете. Что вы меня кинете. И мне ничего не останется, как исчезнуть. Туда, откуда пришла. Вся надежда на Смелякова. На то, что он такой, какой есть. И у тебя нет шансов.
Ого! Она, оказывается, вступила со мной в борьбу! В живых должен остаться только один, так, что ли?
Десятого июня мы стали собираться на Селигер. Денег, благодаря Смелякову, у нас с Фиалкой теперь имелось достаточно, а вскоре должно было стать еще больше. И мы прошлись по магазинам, чтобы обновить гардероб.
Когда Фиалка примеряла открытые маечки и узкие джинсы, я не могла не любоваться ею. Как она была хороша! Тренировки в Школе Скорпиона довели ее тело до совершенства! Неудивительно, что Смеляков не спешит с нами расстаться! Разве Глупая Пучеглазая Лягушка способна выдержать такую конкуренцию? Нет, Фиалка напрасно беспокоится: нам без нее никак не обойтись.
Разглядывая в зеркало ее тело, я, глупая пучеглазая душа, приходила в отчаяние. Но почему? Мы же с Фиалкой одно целое! Мы делим Смелякова, и, если бы я была не нужна, они уехали бы без меня. И все же — в живых должен остаться только один! Или я, или Виола. И мне не хотелось проиграть, честное слово! Я держалась за свой мир и за свою глупую лягушачью душу. И я собиралась на Селигер, чувствуя: что-то случится.
104 
